Книга Изумрудное море - Джон Ринго

– Я видел, как черепаха поедала что-то похожее на губку, – сказал Эдмунд. – Что от этого получает губка?

– Ее просто съедают, – пожал плечами Брюс. – Мир хищников есть мир хищников. Но… этот вид губки растет и на живых кораллах, и на мертвых. И если ее никто не будет есть, она расплодится так, что погубит все рифы. Приливы, течения и штормы со временем унесут остатки мертвых кораллов. Таким образом, погибнет вся экосистема. Если убить всех черепах, с губками ничего не будет, их едят и другие животные, и тогда они станут бурно размножаться вместе с размножением губок, но вы должны понять, что в жизни кораллового рифа важно каждое звено. Уберите рыб-ласточек, и морские водоросли начнут бесконтрольно плодиться. Рыба-попугай питается живыми кораллами, но ее фекалии – это почти чистый песок, потому что ей приходится перетирать в желудке массу известняка, чтобы добраться до полипов. Ее фекалии – это то, что вы принимаете за кристальнобелый песок. Но я хочу показать вам кое-что более интересное. Это недалеко.

– Тогда пошли, – сказал Эдмунд и поплыл вперед.

Посреди длинной гряды низких камней торчала большая круглая коралловая ветка. Примерно три метра в высоту и два в ширину, она сужалась книзу и своей формой напоминала каплю. Ветка была бледно-зеленого цвета, и казалось, что она покрыта водорослями. Местами на ней росли какие-то похожие на мох растения.

– Это Большая Зеленуха, – сказал Брюс, останавливаясь возле коралла и тихонько покачиваясь в волнах течения. – Этот вид называется зеленым кораллом, он самый древний представитель живых организмов на земле.

– Мне казалось, что самый древний организм – это вид какого-то дерева на западе Севама, – заметил Эдмунд, разглядывая коралл. – А он живой?

– О да, – сказал Брюс. – Видите эти мшистые участки?

– Я их и раньше замечал, – сказал Эдмунд. – Действительно, похоже на мох.

Это живые полипы, – объяснил Брюс. – Ближайшие родственники медуз. Можно сказать, это и есть медузы, только перевернутые вниз головой и окруженные каменной раковиной. Они питаются организмами, которых профильтровывают через себя вместе с водой, захватывая их щупальцами. Раз в год они размножаются, выбрасывая в воду облака спермы и яиц. Наша Большая Зеленуха занимается этим вот уже семь миллионов лет.

– Вот это да, – сказал пораженный Эдмунд.

– Когда-то она чуть не погибла, – продолжал Брюс. – В середине двадцать первого века в воде океанов произошли катастрофические изменения. Как потом выяснилось, из-за ее резкого потепления произошел климатический сдвиг, затем цикл восстановился, но за ним последовал новый скачок температуры – уже отрицательной, и наступил ледниковый мини-период. Представляете, какие резкие перепады? Да еще сбрасываемые в воду ядовитые промышленные отходы, дайверы, без конца тревожащие кораллы и их обитателей, промышленный лов рыбы, который уничтожал представителей редчайших и важнейших для экосистемы видов, – все это едва не погубило организмы, обитавшие здесь на протяжении миллионов лет. На этом рифе были участки, где в живых оставалось менее десяти процентов полипов. Вот она, плата за экологическую катастрофу.

– Вы так считаете? – сухо спросил Эдмунд.

– Я уже говорил, что вы очень наблюдательный человек, Эдмунд Тальбот. Конечно, важно вести научные наблюдения за деревьями, но иногда следует позволить высказаться и самому лесу. Я показал вам старейшее дерево в лесу, чтобы вы могли за ним понаблюдать. В этом и заключается наша Работа: чтобы все организмы, включая Большую Зеленуху, никогда не испытали того, что уже было с ними однажды.

Эдмунд задумался; течение медленно увлекало его в сторону кораллов, и ему приходилось постоянно шевелить ластами. Затем он нырнул глубже, подплыл к ветке, внимательно на нее посмотрел и уже собрался возвращаться назад, когда заметил в гроте у основания коралла огромную мурену.

Наконец он вернулся к терпеливо поджидавшему его Брюсу.

– Кажется, я вас понимаю, – сказал Тальбот.

– Здесь есть одно «но», – добавил Брюс.

– И не только одно, – согласился с ним Эдмунд. – Первое «но» – это то, что условий, о которых вы говорили, больше не существует. Их не будет. Чтобы они возникли, нужна развитая промышленность, которой не может быть согласно регламенту о запрете взрывчатых веществ.

– Токсичные продукты могут вырабатываться и без двигателя внутреннего сгорания, – нахмурившись, сказал Брюс.

– Без двигателей внутреннего сгорания и в отсутствие электроэнергии – не в таком количестве. Первое предотвратит Мать, используя упомянутый регламент. А всю электроэнергию высасывает эта чертова Сеть. Так что рассчитывать на появление развитой промышленности не приходится. Вы представить себе не можете, что бы я отдал за пару тонн серной кислоты, однако черта с два ее получишь в наших условиях.

Брюс открыл было рот, но Эдмунд не дал ему заговорить.

– Еще минуту, – усмехнулся он. – Я вас слушал. Если мы выиграем эту войну, вся система заработает вновь и все станет так, как было до Спада. Вы снова сможете получать все, что вам нужно, с помощью репликаторов. Промышленности не будет, во всяком случае, она будет такой, какой была за тысячу лет до Спада. Вас никто не потревожит, потому что даже при нынешнем росте населения его численность в ближайшие сто лет не превысит полтора миллиарда человек, от силы два. Мы уже достигли своего максимума; вы даже сможете поддерживать людей, поставляя им продукцию своего доисторического сельского хозяйства. И между прочим, вы забываете, как вы молитесь на свои источники питания.

– Да, с этим у нас сложно, – мрачно согласился Брюс. – В заливе погибла почти вся флора. А залив – источник жизни для половины экосистемы нашего региона.

– Но с вашим заливом ничего не случится, потому что по нему нельзя перевозить удобрения, – резко сказал Эдмунд. – Господи боже, да мы уже столкнулись с этим в нашей Вороньей Мельнице! Я считаю, что пока идет война, рифы будут в безопасности. А вы нет.

– Это вы так считаете, – пожал плечами Брюс. – Но Новой Судьбе незачем нападать на нас.

– Речь не о Новой Судьбе, – ответил Эдмунд. Они уже отплыли от круглого коралла и медленно двигались по направлению к городу. – Ваш народ очень уязвим. И весьма ценен не только и не столько для нас и Новой Судьбы. На пути к вам мы проплывали мимо одного селения на острове Бими. С вашей способностью жить под водой вы становитесь для тех, кто там живет, бесценной находкой. Как вы думаете, сколько им потребуется времени, чтобы понять, что если вы не станете им помогать, то вас можно будет принудить к этому силой?

– Каким образом они это сделают? – сердито спросил Брюс.

– Не знаю, – пожав плечами, ответил Эдмунд. – Но когда-нибудь они найдут способ. Зачем нырять за омарами самим, если есть вы?

– Мы смогли бы с ними договориться, как и с другими, – возразил Брюс.

– Они не могут защитить вас от Новой Судьбы, – парировал Эдмунд. – Кроме того, им нечего терять, в отличие от нас. Вы для них – рыбка-чистильщик. Разумеется, это всего лишь коммерческая сделка, но, будь моя воля, я предпочел бы роль крупной рыбы. Все-таки чистильщик ее не проглотит.