Книга Новгородская сага. Книга 5. Воевода заморских земель - Андрей Посняков

В толпе пронесся вопль, и неясно было, чего в нем больше — досады или восхищения. Впрочем, Олегу Иванычу некогда было расслабляться. В считанные секунды он подхватил валяющийся на камне макуавитль, и острое, утыканное кусками обсидиана лезвие впилось в горло воину-«ягуару». Олег Иваныч рисковал — легче было бы достать воина-«орла», но тогда ему пришлось бы иметь дело не с конкурентами, а с соратниками. Допустить этого было нельзя.

Двое оставшихся воинов, зайдя с разных сторон, вновь начали атаку: их макуавитли с силой рассекали воздух, а устрашающих криков хватило бы на дюжину армий. Макуавитль — плоская деревянная основа из крепкого дерева, усаженная острейшим вулканическим стеклом. Таким мечом — или плоской дубиной? — не пофехтуешь, как шпагой. Хорошо, у Олега Иваныча был неплохой опыт владения абордажной саблей, полученный когда-то в пиратских рейдах Магриба. Именно этот опыт и пригодился теперь…

Уклонившись от одного удара, Олег Иваныч нарочно пропустил другой. Не так, конечно, чтоб в полную силу, — чуть-чуть парировал, но сделал вид, будто его защита оказалась недейственной — что-то кольнуло в грудь, не сильно, но вполне достаточно для того, чтоб сквозь рубаху выступила кровь. Оба противника теперь вели себя более сдержанно — сразу же отскочили метра на полтора каждый. Схватившись за грудь, Олег Иваныч медленно осел на одно колено. Оглянулся… Так и есть! Подозрительный взгляд воина-«орла» был направлен вовсе не на него, а на соперника. Воин-«ягуар» тоже не отрывал глаз от конкурента. Вот так они и приближались к «безропотной жертве» — медленно, с оглядкой друг на друга. Олег Иваныч тем временем незаметно подтянул веревочку, ту самую, что связывала его с темалакатлем. Перевалился на другую ногу, расправил петельку. Про веревочку-то его враги забыли — а хитрый Олег Иваныч вспомнил! И, как только воин-«ягуар» перешел в атаку, дернул… Тут же обернулся и бешено атаковал другого, краем глаза наблюдая, как под свист и улюлюканье толпы «ягуар» кубарем свалился с темалакатля. Воин-«орел» оказался еще совсем молодым — вряд ли он успел побывать хотя бы в одной серьезной битве — пара обманных финтов, обводка, и его макуавитль со свистом полетел в нежное голубое небо… Жаль, что среди собравшихся зрителей не было обычая кидаться в проигравших гнилыми помидорами.

Пристыженные конкуренты, взяв в руки палицы, снова полезли на камень. Олег Иваныч спокойно ждал. Первого он собирался достать сразу же, а со вторым, молодым «орлом», расправиться после — воевода не сомневался в том, что сможет выполнить это…

Однако прихотливая судьба в лице военачальника Тисока распорядилась иначе. Что-то шепнув тлатоани и, видимо, получив согласие, он небрежно кивнул жрецам, и те, проворно схватив незадачливых соперников Олега Иваныча, с радостными воплями потащили их к жертвеннику. Сам же Тисок, бросив на землю роскошный изумрудно-малиновый плащ, лично влез на темалакатль, угрожающе размахивая макуавитлем. Ну, что ж… Ежели желаете…

Олег Иваныч вовсе не чувствовал себя уставшим — вся произошедшая схватка длилась вряд ли больше двух с половиной минут. Впрочем, он вовсе не собирался недооценивать соперника — Тисок был типичным представителем высшей военной знати, окончившим в юности сразу две школы — обычную, для детей жрецов и знати — кальмекак и военную — тельпочкалли. Сами же ацтеки считали, что мужчины рождаются для войны — стать купцом, ремесленником или крестьянином-масеуалли — постыдная насмешка судьбы. Судя по всему, Тисок успешно избегнул такой насмешки — его удары были точно выверенными и сильными. Будь в руках у Олега Иваныча не боевой макуавитль, а лишь его деревянная основа — туго б пришлось новгородскому воеводе! А так хотя бы силы были равными.

Подбадриваемый криками знати, молодой военачальник сразу же пошел в атаку, яростно нанося прямые рубящие удары, парировать которые для такого опытного фехтовальщика, как Олег Иваныч, не составляло никакого труда. Правда, обсидиановые вставки ломались с противным скрежетом бормашины — ну, так и нападавший был в такой же ситуации. Правда, у его пояса еще болталась и палица.

Парировав удары, Олег Иваныч сам перешел в наступление — Тисок атаковал с голой грудью, лишь чуть прикрытой сверху массивным золотым ожерельем. Не слишком-то осторожно с его стороны. Перенеся тяжесть тела на левую сторону тела, Олег Иваныч резко «качнул маятник» — Тисок, впрочем, этого ждал, в чем воевода и не сомневался — тут же совершил обманный выпад вправо, затем — влево и вперед, целясь в незащищенную грудь… Все-таки Тисок был отменным бойцом. В последний момент каким-то чудом ему удалось парировать удар, впрочем, острые куски обсидиана раздербанили его кожу не хуже пилы — брызгами хлынула кровь. Толпа замерла в экстазе.

Никто из собравшихся не заметил, что старший жрец Асотль давно уже что-то настойчиво шепчет тлатоани. Ашаякатль недовольно морщился, но все же наконец кивнул. С радостной гримасой на физиономии Асотль исчез за углом храма… откуда тотчас вышли десять воинов с палицами и длинными копьями и быстрым шагом направились к месту ристалища. Гриша слабо вскрикнул, увидев их. В намерениях воинов сомнений ни у кого не было. В толпе пронесся разочарованный гул, когда те подошли к темалакатлю. Олег Иваныч оглянулся… Сражаться с десятком? Против длинных копий? Ну, отобьешь одно-два? А вот если не сражаться? Вон там, слева, удобный выступ в стене храма. Перерубить веревку, разбежаться… Так, видимо, и придется поступить. Жаль вот только Гришу. Впрочем, вряд ли его принесут в жертву сегодня. А значит, еще поборемся…

Олег Иваныч незаметно сделал шаг в сторону, примерился…

И в этот момент молодой военачальник Тисок, повернувшись к нему спиной, с силой бросил свой макуавитль на камень. Полетели в стороны куски обсидиана. Тисок обратился к копьеносцам, пылая гневом! Еще бы… Сам того не желая, тот, кто послал этих воинов, жестоко унизил его.

Вот удобный момент, чтобы бежать… Впрочем, воины опустили копья. Подойдя к краю платформы, Тисок что-то крикнул Ашаякатлю. Тот кивнул, и толпа ответила приветственным криком.

— Великий тлатоани Ашаякатль и воевода Тисок провозглашают тебя победителем, белый касик! — взобравшись на темалакатль, с поклоном произнес Тускат, также не упустивший случая полюбоваться эффектным зрелищем.

Олег Иваныч поискал глазами Гришу, подмигнул — поживем еще! Улыбнулся, помахав толпе. Тисок подошел к нему, бледный, с кровоточащей грудью и улыбающимся лицом. Наклонясь, лично перерубил веревку.

— Вот благородный поступок, достойный великого мужа, — громко произнес кто-то в толпе.

Ликующие крики собравшихся, приветствовавшие Олега Иваныча и воеводу Тисока, гремели в городе храмов, от башни Кецалькоатля до теокалли и Дома Змеи, уносясь в чистую лазурь неба.

А в это время, совсем недалеко от темалакатля, в каменном мешке, принадлежавшем жрецам храма Тлалока, грустил Ваня, старший сын новгородского боярина Епифана Власьевича. Он исхудал за это время, кожа его была бледной, отросшие волосы свалялись в нечесаный ком. А вот в глазах, после встречи с Олегом Иванычем и Гришей, жила надежда. Надежда на освобождение.

— Вы можете гулять по всему Теночтитлану где хотите, — сообщил Тускат вечером на пиру, устроенном Тисоком в честь белого касика. — Правда, в сопровождении воинов-«ягуаров», — тут же добавил он.