Книга Четвертая дочь императора - Сергей Калашников

Когда он отвлекся к вентилям, конец кочерги остался в пламени. Цвет огня сделался голубым, гудение изменило тональность, став похожим на рев, умеренной впрочем, громкости. Около минуты работник регулировал потоки воздуха с нескольких направлений, потом, удовлетворившись достигнутым результатом, той же кочергой передвинул пламенеющие куски кокса, а один из них даже расколол коротким ударом загнутого конца своего инструмента.

— Эта кочерга, из чего она сделана? — вдруг поинтересовалась Ри из-за Гошкиного плеча.

— Митрич наши инструменты в порядке содержит, его спросите, — лаборанту не до разговоров, он должен следить за процессом.

Пошли искать Митрича. Нашли быстро. Зажав в тисках стальную загогулину, обыкновенного вида ничем не примечательный дядька ковырялся похожим на шило инструментом в ее внутренности. Гошка успел остановить супругу, готовую начать расспросы, безапелляционно усадив ее на лавку.

— Никогда не говори человеку под руку. Имей терпение, подожди, пока закончит. Потом разговор получится конструктивней… — он еще продолжал инструктаж, когда, закончив «процедуру» мужик обернулся к посетителям.

— Добрый день! — Ри лучезарно улыбнулась. — Вы не скажете, из чего сделана кочерга, которой работают у шестого горна?

— Из прутка, — мастер улыбнулся не менее приветливо, — лежали у меня несколько штук. Лаборанты попросили, я и согнул. — Улыбка расправила складки сосредоточенности на лице, и человек стремительно помолодел прямо на глазах.

— А прутки, откуда взялись? — не отстает принцесса.

— А кто ж его знает? Всегда тут лежали. Это мне по наследству вместе с местом досталось от Завида, уже лет шесть как.

— А Завида этого найти можно?

— Он в казармах испытателей теперь дворником. На свежий воздух попросился из нашей духоты, как фельдшер ему велел. Только разве ж упомнит он про каждую металлёвину, что имеется в этих закромах, — Митрич кивнул на стеллажи, заполненные обрезками листов и профилей, на угол, в котором стояли трубы и швеллеры, на кучу неидентифицируемого хлама, сложенную в другом углу высокой грудой.

— Пойду, пожалуй, — Ри уже на ногах.

— Ступай, — Гошка кивает. — А я еще узнаю секрет установки заклепки в клещах. Всегда хотел выяснить, как нужно поступить так, чтобы рукоятки не скрепились неподвижно, а продолжали шевелиться, но в тоже время не вихляли.

Ри исчезла мгновенно, сообразила наверно, что он что-то затеял. А потом настала расплата за идиотски сформулированный впопыхах вопрос. Митрич приступил к обучению и инструктажу. Нормально склепать половинки клещей Гошка смог с восьмой попытки, а тут как раз закончилась смена, все пошли по домам, а надпитая супругой бутылка рома в рюкзачке выразительно булькнула.

Митрич в перелеске знал прекрасное местечко, соленые огурчики, картошечка и шматок сала нашлись в столовой…

* * *

— Классно ты вчера насвинячился, — Ри подносит к Гошкиным губам чашечку капустного рассола. — Нет, дошел на своих, даже мимо карантинного блока в околотке не промахнулся. Но уснул, словно умер. — Жена капризно надувает губки.

— Про то, что ты должна здесь остановиться, это Митрич надоумил. Он и дорогу указал. А что, в этом районе тоже появляются пришельцы?

— Не слыхала о таком.

— И зачем тогда здесь карантинный блок?

— Они везде есть. Заболел кто непонятной болезнью, или человек приехал, гостиницы да пансионы в каждом поселке содержать никакого резону нет, а так проблема легко решается. Конечно, обычно пустуют, но крошечный резерв жилья всегда нужен. И зубы мне не заговаривай, я и так чуть из шкуры не выпрыгиваю от нетерпения. Что Митрич то, сознался?

— Кажется. Только я ему на тебя пожаловался, что ты эту самую бутылку хотела уничтожить, и я её, можно сказать спас. И потом долго ругал тяжелую жизнь под твоим несокрушимым каблуком. Ну, наплел, в общем. Потому ты со мной сегодня не ходи. И где бы нам еще выпивкой разжиться? Мужик с подогревом лучше работает.

— Ладно, будет вам вечером и накрыто и сервировано. Девчата мне объяснили, на какой поляне вы вчера оттягивались, так что веди его сразу после смены на то же место. И не томи.

— Да он этот сплав сделал, когда замучился каждый день по три новых кочерги гнуть. Ругал тупых лаборантов, что ленятся инструмент из пламени доставать, если ненадолго на вентили отвлекаются. Горны у них бывают свободны время от времени, слитков, окатышей, концентратов от разных работ остается. В общем, поэкспериментировал на глазок. Но рецептура у него записана. Кстати, самородная платина там основной компонент, говорит, ящик с остатками неведомо сколько времени стоит в углу за второй подовой. Еще есть хорошая новость. Он ведь, пока кочерги и клещи сооружал, успел и приемы наработать. Как отливать, сгибать, ковать — все знает. Только, говорит, если резать, то инструмент нужен алмазный. Обычный корундовый абразив слишком быстро изнашивается.

* * *

Следующий день прошел под незримым патронажем Ри. Внешне, делами заправлял Гошка, но всё получалось настолько быстро и естественно, что не было ни малейших сомнений в том, что могучие рычаги государственной машины уже поставлены в положение, благоприятствующее их планам.

Работы отдела облицовочных сплавов шли своим чередом, но подходящий горн оказался свободен, пара дюжих лаборантов — готовы участвовать, а молодой аспирант — записывать. Дуняша в спецовке приборщика помещений с совочком и метелкой тоже никому не мешала. Гошка вообще единственный, кто обратил на неё внимание.

Сплав оказался хитрым, можно сказать, бинарным. Из двух тиглей одновременно, составленные перед этим не самые простые расплавы, залили в раскаленную на этом же огне форму, и, не ослабляя пламени, наблюдали за тем, как, спустя несколько минут, произошла кристаллизация горячей смеси. Получившиеся образцы после остывания подвергли проверкам по полной программе, но в цифровых значениях, которые вносились в столбцы таблиц, Гошка ориентировался слабо. На глаз было видно, это — то, что надо.

А вечером на лесной полянке, на белоснежной скатерке был накрыт обильный ужин, и, невесть откуда появившаяся Евдокия домогалась от Митрича ответа на удивительный вопрос — чего ему в этой жизни нужно? Ри обеспечивала функционирование скатерти в самобраном режиме, а потом производила доставку Гошкиного тела к месту постоянной дислокации. Чем закончился диалог инструментальщика и прапорщика безопасности, осталось тайной.

* * *

— Игорек! А почему Митрич сразу не сознался в том, что сделал этот сплав? — жена с утра ластится, опять рассолу подала, чаю заварила ароматного.

— А ты поставь себя на его место. Сделал человек кочергу из платины, чтобы себе облегчение по работе обеспечить. Поскольку цвет сплава стал совсем другой, рассчитывает, что никто ничего не заметит. Кто их считал, те самородки в ящике за второй подовой? Давно полагаются израсходованными на работы, отчеты по которым пылятся в архивах.