Книга Пепел наших костров - Антон Антонов

Иеромонах не возражал и даже привел подходящую к случаю цитату из Священного Писания, чем обрадовал Стихотворца еще больше. Раз уж святые апостолы не осуждали рабство, то Бог точно на его стороне.

Когда Стихотворец начал читать свои стихи, отец Серафим, знаток и любитель поэзии, сдерживался уже с трудом, но самообладания ему было не занимать.

От этой пытки священника спасла Жанна. На этот раз она появилась уже не одна, а привела с собой чуть ли не всех жителей поместья. И первой опустилась на колени со словами:

– Благослови, отче!

Отец Серафим оказался в некотором затруднении. Он прекрасно знал, что Жанна – некрещеная еретичка. Но никогда не поздно вернуть заблудшую душу в лоно церкви, и священник перекрестил девушку, сказав при этом:

– Господь благословит.

Как узнала Жанна впоследствии, Серафим заключил с валькириями договор. Он поможет им спасти предводительницу, а они взамен поспособствуют ему в распространении православия в безбожной земле.

Самое интересное, что земля эта оказалась не такой уж и безбожной. Миссионерский отряд во главе со священником преодолел расстояние от Москвы до Поднебесного озера без всяких помех и происшествий. Даже совсем уж безбашенные отморозки обходили его стороной, и киднепперы тоже отнеслись к нему с почтением, несмотря на то, что десять девушек представляли собой ценную добычу.

Стоило отцу Серафиму заговорить, и самые лютые разбойники склонялись перед ним, как гвардейцы кардинала перед Арамисом. Тем более, что и говорил он примерно то же самое: «Вспомните о Боге! Неужели вы не боитесь геенны огненной?» А помещику Александру Сергеевичу Стихотворцу не надо было говорить даже этого.

Он с радостью выделил иеромонаху землю под скит и не возразил даже, когда Жанна высказала желание работать на строительстве обители. Причем выразилась она в том духе, что не прочь бы остаться в обители навсегда, поскольку это лучший способ сохранить девственность. Стихотворец поскрипел зубами, но противоречить не стал.

Он уже смирился с мыслью, что Жанна ему не достанется.

Правда, тут поставил жесткое условие отец Серафим. Он потребовал, чтобы Жанна крестилась – иначе он просто не вправе допустить ее к строительству церкви.

Жанна противиться не стала, и уже на следующее утро иеромонах окрестил ее в озере.

Жанна вошла в воду обнаженной, и отец Серафим не нашел к этому никаких канонических препятствий, поскольку первые христиане принимали крещение именно так, о чем наглядно свидетельствует картина художника Иванова «Явление Христа народу».

Иеромонах прекрасно понимал, что это приобщение Жанны к православию – чисто формальное, и в душе она продолжает оставаться то ли атеисткой, то ли язычницей, но с точки зрения канона все правила были соблюдены, и теперь он мог взять Жанну в скит и защитить ее от притязаний и поползновений если не самого Стихотворца, то его подручных, которые с каждым днем становились все наглее.

71

Президента Экумены Гарина похитили во время очередной поездки за пределы Белого Табора. Как его предупреждали, так и вышло. Уж черт его знает, кто в резиденции Гарина был купленный, а кто – засланный, но только пантеровцы знали все и про его маршрут, и про режим охраны на марше.

С недавних пор Гарин согласился с требованием Игнатова перемещаться по дачной зоне со скоростью пешехода или немного быстрее, чтобы мобильный отряд охраны мог угнаться за президентской кавалькадой на своих двоих – не пешком, но и не бегом, а легкой трусцой. Выглядело это забавно, но Игнатов считал, что так надежнее.

Вот они и бежали, словно охранники американского президента по бокам от лимузина, только вместо лимузина был президентский конь, вороной красавец по имени Крайслер.

Всего лошадей в кавалькаде было семь. на одной ехал помощник президента, а на других шести – охрана ближнего круга. Пеших же охранников было человек сто.

Не только Шорохов, но даже и более уравновешенный Игнатов уговаривал президента Экумены не ехать на дальние фермы. Если возле Москвы, особенно поблизости от дорог, леса почитай что уже и нет, дачи сплошняком, то чем дальше от города, тем глуше места.

Но Гарину приспичило устроить разборку наместнику, на которого давно уже жаловались фермеры дальнего запада. Мол, вообразил себя независимым правителем, обставился тонтон-макутами с длинными ножиками и внешностью горилл, берет дань не по закону и притесняет людей не по совести, а Гарина и правительство Белого Табора вообще ни в грош не ставит.

Гарину предлагали послать туда отряд самообороны и навести порядок силовым способом. Но президент затеял переговоры с этим наместником и назначил ему встречу на нейтральной территории. Наместник, видите ли, боялся ехать в Белый Табор, потому что у него там много врагов и завистников, которые клевещут на него почем зря.

А Гарин ничего не боялся.

На этой самой нейтральной территории его и захватили. Очень профессионально перекрыли узкую лесную дорогу спереди и сзади и вдарили по охране из огнестрельного оружия. А охранники от стрельбы уже успели отвыкнуть, плюс фактор внезапности. Пока опомнились – половины отряда как не было.

Конные телохранители попытались угнать президента в лес, но у нападающих тоже были лошади. И не только. Они как-то сумели доставить в дальний лес три мотоцикла и добыть для них горючее.

К этому надо добавить малочисленные, но весьма эффективные засады на путях вероятного отступления. Совместными усилиями мотоциклистов, всадников и засад Гарина отсекли от охраны, а дальше – дело техники.

Президентского коня Крайслера подсекли снайперским выстрелом – очень аккуратно, на повороте, так что Гарин почти не пострадал при падении. И его тут же накрыли, зажали рот тряпкой, пропитанной хлороформом, и, даже не дожидаясь полной отключки, погрузили на лошадь и помчали в джунгли.

Пока связались с Табором, пока подняли по тревоге отряды самообороны, пока отряды пешим ходом двигались к месту происшествия, похитители на конях и мотоциклах могли умчаться на другую половину планеты. Подозревали, правда, что так далеко они не поедут и укроют президента Экумены где-нибудь в Москве. Но что толку от этих подозрений, если Москва – это десятимиллионный город. Хоть там теперь и нет десяти миллионов, и даже пяти нет – но это только хуже. Раньше хоть у соседей можно было спросить – а не приносили ли в ваш дом человека бесчувственного, завернутого в ковер. А теперь и соседей никаких нету – спрашивать не у кого.

И вообще, Москва – это бандитская территория. Варяг там себя чувствует, как рыба в воде, а в том, что похищение устроил именно он, нет никаких сомнений.

И теперь остается только ждать, когда Варяг предъявит правительству Экумены свои требования. И выполнять эти требования, потому что если Гарин не вернется в ближайшее время, то Экумене кранты.

Здесь все держится на имени Тимура, и даже епископ Арсений не в состоянии его заменить. А если и заменит, то это не сулит ничего хорошего остальным – тем, кто не видит в православии спасение от всех бед.