Книга Мертвый эфир - Иэн Бэнкс

Я сделал рукой успокаивающий жест.

— Не о чем говорить, перестань извиняться. Поверь, мне было приятно. Однако…

Никки снова закашлялась. Ей вторило хриплое эхо, отражаясь от голых стен. С видимым усилием ей удалось прервать приступ кашля.

— Да, — сказала она, с шумом прочищая горло. — Нам, пожалуй, стоит сделать вид, будто…

— Будто ничего не было, — кивнул я.

Никки тоже кивнула:

— До тех пор, как вы понимаете, пока смерть не разлучит нас.

— Согласен полностью, — подтвердил я.

Она поежилась, точно от озноба.

— Прости, Кен, но все это немного…

— Странно? — предположил я.

— Вот именно, странно.

Я снова открыл дверь.

— О, привет, Эмма!

— Салют, мамочка! — помахала ей рукой Никки, улыбка до самых ушей.

— Что именно странно? — спросила Эмма, входя в комнату с предельно подозрительным выражением лица, глаза ее метали молнии.

На ней было короткое, без рукавов, черное вечернее платье. Волосы, подхваченные черной с жемчужинами лентой, как у Алисы в Стране чудес, напоминали эдакую мягкую тиару, на шее мерцало ожерелье из черного жемчуга. С руки свисал уже приготовленный черный плащ.

Небрежным взмахом руки и кивком я указал на пакетик с пастилками от кашля в руках у Никки.

— Пытался предложить твоей дочери помощь — открыть пакетик, но она отвергла мои услуги, — грустно улыбнулся я, плечи мои под пристальным взглядом Эммы вяло обвисли, — Собственно, собирался лечь спать, Эмма. Устал, как собака. Ты, наверное, тоже?

Эмма колебалась, но затем, видимо, пришла к заключению; что я здесь оказался случайно и ничего особенного не происходит. Во всяком случае, ничего, о чем стоило бы ломать голову.

— Да, — сказала она и перевела взгляд на дочь, — Никки, ты уже готова?

Никки выдавила из упаковки пастилку, подбросила в воздух и шагнула вперед, ловя ее ртом. Лязгнули зубы. Когда Никки отступила назад, пастилка была у нее в зубах. «Оп-ля!» — проговорила она, мигом отправив ее под язык. Повернувшись, Никки порылась в куче одежды и выудила свой жакет.

— Спокойной ночи, Кен, — сказала она и легонько поцеловала меня в щеку.

— Пока, крошка.

— Спущусь через минуту, — сказала дочери Эмма.

— Ладушки, — ответила Никки, в то время как дверь снова начала закрываться (это у нее получалось как-то само собой). — Пойду попрощаюсь с папой…

Эмма пристально на меня посмотрела. Ох-ох, подумалось мне. Что-то теперь будет?

— Потрясающая девчушка, — обратился я к Эмме, кивнув в сторону только что закрывшейся двери, — Чертовски ее люблю.

— С тобой все в порядке? — спросила Эмма с неподдельным участием.

Я расслабился.

— Устал, — ответил я, не кривя душой.

— Слышала, как Джуди задала тебе трепку.

— Я ответил ей тем же, но ты вообще-то права, — вздохнул я, зевая, — Пардон.

— Ничего, ничего.

— Мы с Джуди сошлись на том, что расходимся решительно во всем. Хотя, положа руку на сердце, я не уверен, что мы способны прийти к согласию даже в этом.

Эмма кивнула и бросила мимолетный взгляд на мою грудь. Протянула руку и похлопала по моей руке выше локтя.

— Тебе нужно поспать.

— Самая лучшая идея из всех, какие я только сегодня слышал.

Открыв дверь, я придержал ее, чтобы Эмма могла выйти.

— Доброй ночи, Кен. Всего тебе. — И она легонько поцеловала меня в щеку, совсем так, как недавно это сделала ее дочь.

Перед тем как начать спускаться по лестнице, она обернулась, и я, уже открывая дверь в спальню для гостей, успел перехватить ее мимолетную ободряющую улыбку. Эмма нерешительно подняла руку и, сделав прощальный жест, быстро сошла вниз по ступенькам.

Я разделся до трусов и лег в постель. Засыпая, подумал о Сели и о том, как ей, должно быть, хорошо на Мартинике, в кругу родственников. В последнее время я стал часто так делать. Вроде бы как надеялся, что, заснув с мыслью о ней, смогу увидеть ее во сне, но до сих пор такого не случалось.

Мне удалось поспать с полчаса, но затем в спальню ввалились какие-то люди, зажгли свет и принялись разыскивать свои пальто. Я сообщил им, где следует продолжить поиски, и, когда они вышли, встал, натянул брюки и прошел в официальный гардероб, снял с тамошней койки еще остававшиеся на ней пальто и жакеты и развесил их на перилах лестницы, ведущей с первого этажа. Однако и это не остановило следующую партию подвыпивших гостей. Как и другие до них, эти зажгли свет и стали искать свою одежду.

Я вывернул лампочку из патрона, и в тот же момент вошел еще кто-то, потом еще, они бормотали что-то о своих пальто и раз десять щелкнули выключателем, тогда я громко захрапел и продолжал делать это до тех пор, пока все не вышли.

Проснувшись, я обнаруживаю, что одет как настоящий эсэсовец, только ширинка расстегнута и все хозяйство вывалилось наружу. Я прикован к моей кровати наручниками, на губах полоса клейкой ленты, и у Джоу тоже; они насилуют еегперерезают горло и кладут на меня. Затем все обставляют так, чтобы было похоже на грабеж, в котором что-то пошло не по плану; в борту баржи прорубают пробоину, и до меня доходит, что, когда начнется прилив, я утону.

— А-а-а-а!

— Кен!

— Черт, вот черт! Вот хрень!

— Кен! Успокойся! Это всего лишь сон. Не знаю, что там тебе привиделось, но это всего лишь сон. Ночной кошмар. Эй, да очнись же…

— Господи, бля, Боже всемогущий, бля, Иисусе! — Я снова откинулся на подушку. Сердце стучало, точно отбойный молоток, и дышал я тяжело, словно спортсмен, только что пробежавший марафонскую дистанцию, — О боже мой…

Джоу обняла меня, точно младенца, и принялась укачивать:

— Все хорошо, все в порядке, успокойся же, успокойся…

— Ох…

— Ну это уже совсем на тебя не похоже.

— Бля…

— Теперь все о’кей? Пришел в норму?

— Да, пришел. Теперь пришел…

Хотя, по правде сказать, дело обстояло далеко не так хорошо.

Джоу быстро заснула опять, а я долго еще ворочался, тяжело дыша, то и дело принюхивался, пытаясь учуять, не потянуло ли запашком гнили и нечистот от ила, потревоженного где-то невдалеке; прислушивался к пугающему хлюпанью, раздававшемуся, когда какая-нибудь шальная волна плескала посильнее о борт баржи, а затем долго вглядывался в темноту, пытаясь разглядеть в ней крадущегося врага, после чего дрожал мелкой дрожью, пока испарина просыхала на моем теле.

Я лежал, мечтая о приходе рассвета и еще одного прилива, ждал, когда воды Темзы снова поднимутся и еще раз выровняют «Красу Темпля», прогонят запашок смерти и восстановят равновесие в моей жизни.