Книга Инверсии - Иэн Бэнкс

— А что это было? Вода? Вода на моей руке?…

— Это всего лишь слеза счастья. Ведь история счастливая, вот я и заплакала. Что ты делаешь?…

— Да, она соленая.

— Ах, какой ты баловник, господин Латтенс, — слизывать у дамы слезы с руки! Отпусти мою руку. Я должна… Вот так. Вот так лучше. А теперь поспи. Скоро приедет твой отец, вот увидишь. Я пришлю няньку, пусть проверит, не дует ли тебе. Тебе это нужно? Тебя это утешает?

— Да. Спасибо, Перрунд. Спокойной ночи.

— Спокойной ночи.

Дворцовая наложница Йалде принесла фрукты и вино в бассейн, где в беловатой, пенистой воде плавали ЙетАмидус, РуЛойн и ЗеСпиоле. Терим и Герае (еще две наложницы того же ранга, что и Йалде) сидели рядом с бассейном в чем мать родила — Терим болтала в воде длинными ногами, а Герае расчесывала длинные черные волосы.

Йалде поставила поднос с фруктами и графином поближе к ЙетАмидусу, потом выскользнула из свободного платья, которое надела, отправляясь к слугам за десертом, и скользнула в воду. Двое других мужчин следили за каждым ее движением, но Йалде притворялась, что не замечает этого. Она подплыла к ЙетАмидусу и налила ему вина.

— Значит, не исключено, что наше правление неожиданно и преждевременно подходит к концу, — сказал ЗеСпиоле.

Он вытащил из воды руку и погладил смуглую ляжку Терим. Та посмотрела на него и улыбнулась, хотя он этого и не видел. Терим и Герае были из Унгриана и говорили только на имперском да на своем языке. Мужчины беседовали по-тассасенски.

— Может быть, все не так уж и плохо, — сказал РуЛойн. — Протектор на время своего отсутствия приказал БиЛету делать доклады мне, а я уже устал выслушивать глупости этого идиота насчет тонкостей дипломатии. Одна моя половина надеется, что УрЛейн все же вернется.

— Вы думаете, вернется? — спросил ЙетАмидус, переводя взгляд с РуЛойна на ЗеСпиоле. Он взял кубок у Йалде и пригубил вина, пролив несколько капель в прозрачную воду вокруг его широкой груди.

— Боюсь, что вернется, — сказал ЗеСпиоле.

— Боитесь? — переспросил РуЛойн. — Но ведь…

— Нет-нет, не потому, что я так держусь за эту треть призрачной власти, — сказал ЗеСпиоле. — А потому, что я считаю — это не пойдет на благо Тассасену.

— Войска пойдут дальше без него, по крайней мере большая часть. Разве нет? — сказал РуЛойн.

— Лучше бы он привел часть их с собой, — сказал ЙетАмидус начальнику стражи. — Может, его власть мы и делим на троих, но у нас слишком мало войск, а когда все вежливые слова сказаны, погоду делают солдаты и мечи. А у меня солдат не хватает даже для того, чтобы городские стены казались обитаемыми.

— Протектор всегда говорил, что населению, которое в целом согласно с образом правления — и с правителями, — нужно мало судей и совсем не нужно солдат, — сказал ЗеСпиоле.

— Это легко говорить, когда у тебя полным-полно солдат в казармах, готовых с тобой согласиться, — возразил ЙетАмидус. — Но вы видите, честь проверить на практике теорию нашего хозяина предоставлена нам — он этим не занимается.

— Ну, народ-то вполне доволен, — заметил ЗеСпиоле. — По крайней мере пока.

РуЛойн посмотрел на него.

— Ваши шпионы уверены?

— Нельзя шпионить за собственным народом, — сообщил ему ЗеСпиоле. — Нужно просто иметь каналы связи с простыми людьми. Мои стражники общаются с самыми разными жителями города. Они живут с ними в одних домах, ходят по тем же улицам, посещают те же таверны, разделяют их взгляды.

— И им неизвестно о каком-либо недовольстве? — скептически спросил ЙетАмидус, подталкивая свой кубок к Йалде, чтобы та наполнила его.

— Недовольство — вещь постоянная. И если мне перестанут докладывать о нем, то, значит, мятеж уже созрел. Но чем недовольны люди? Налогами, или тем, что у протектора такой большой гарем, тогда как честный работяга не может найти себе и одной жены, или тем, что некоторые из генералов купаются в роскоши? — сказал ЗеСпиоле, с широкой улыбкой принимая дольку фрукта от Терим.

РуЛойн тоже улыбнулся.

ЙетАмидус жадно приложился к кубку.

— Значит, мы можем быть уверены, что непосредственной опасности мятежа сейчас нет, — сказал он. — Но как насчет границ? Число войск там сокращено до предела, а то и дальше. Где брать пополнение, если кто-нибудь еще объявит нам войну?

— Трудности в Ладенсионе не вечны, — сказал РуЛойн, хотя вид у него при этом был обеспокоенный. — Войска вернутся домой. Поскольку новые солдаты и техника сейчас находятся в Ниардже, Сималг и Ралбут смогут быстро довести войну до победного конца.

— Это же нам говорили и в самом начале, — напомнил собеседникам ЙетАмидус. — Тогда уж всем нужно было уехать туда и раздавить баронов, используя все наличные силы. — Генерал сложил руку в кулак и стукнул им по поверхности воды, подняв брызги. Йалде отерла пенистую воду с лица. ИетАмидус выпил вина, но тут же выплюнул его. — Тут вода! — сказал он Йалде и выплеснул содержимое ей в лицо. Он рассмеялся, то же самое сделали и двое других. Вино немного жгло ей глаза, но Йалде согласно наклонила голову. ЙетАмидус затолкал ее голову под воду, потом отпустил, позволив подняться на поверхность. — Держи! — Он сунул кубок ей в руку. Йалде вытерла кубок салфеткой и наполнила вином из графина.

— Сейчас это для нас, может, и очевидно, — сказал ЗеСпиоле. — Но тогда мы думали иначе. Мы все сошлись на том, что люди Сималга и Ралбута на высоте поставленных задач.

— А между тем мы ошибались, — сказал ЙетАмидус и попробовал вино, пополоскав им рот. — Протектор не должен был доверять такое важное дело этим ослам. Уж эти аристократы! Они ничуть не лучше нас с вами. Знатное происхождение застилает им глаза. Они воюют как дети или женщины. Слишком много времени тратят на разговоры с этими баронами, тогда как с ними нужно не разговаривать — их нужно бить. Но даже если аристократы и сражаются, то делают это так, будто боятся крови. Слишком много всяких ухищрений, слишком мало мускулов. Сплошные уловки да хитрости. У меня нет времени на эти глупости. Баронов лучше встречать с открытым забралом.

— Ваша прямота всегда была самым привлекательным в вас, ЙетАмидус, — сказал РуЛойн. — Я думаю, если ваша полководческая тактика и вызывала у моего брата кое-какие нарекания, то лишь потому, что ваши атаки много стоили ему в живой силе.

— Ерунда, — отмахнулся от обвинения ЙетАмидус. — Многие из них просто никудышные бездельники, которых так или иначе ждала ранняя смерть. Они рассчитывают вернуться, разбогатев. Но обычно единственное, что они приносят домой, это болезни, подхваченные у шлюх. Смерть в сражении, место в истории, память о тебе, сохраненная в песне победы… эта шваль даже не заслуживает такого. Они — грубый инструмент, и обходиться с ними нужно грубо, без всяких этих нежностей и экивоков. Лучше атаковать в лоб и сразу решать дело. А эти благородные щеголи только бесчестят военное ремесло. — ЙетАмидус посмотрел на двух девушек, сидящих на краю бассейна, потом бросил взгляд на Йалде. — Я иногда спрашиваю себя, — сказал он вполголоса, обращаясь к двум мужчинам, — не кроется ли чего-нибудь другого за неспособностью герцогов закончить эту войну.