Книга Школьный Надзор - Аркадий Шушпанов

У скульптуры женщины, склонившейся над чашей, примостился еще Стас Алексеенко.

Не было только почему-то Гоши Буреева и близнецов Даниловых.

– Приветствую, господа хорошие! – ответил им Дреер. – Но так нечестно!

– Что нечестно? – удивленно посмотрела на него Анна.

«Поэты»-мужчины выражений лиц не поменяли.

– Выдергивать посередине осмотра. Я же первый раз в Лицее. Можно сказать, давно мечтал, спал и видел. Вам про него рассказывал, а сам ни ногой.

– Мы подумали, вы там что-то долго… – словно оправдываясь, сказала девочка.

– То есть вы за мной следили?

Анна, кажется, смутилась.

– Пришлось, Дмитрий Леонидович, – болтая ногами, отозвался Толик Клюшкин. – Мало ли чего с вами может случиться!

– Спасибо за заботу, – с долей сарказма ответил Дреер. – Но вообще это ведь я надзиратель. Был. И вся школа тоже – была.

Темные не дрогнули. Но Голубева не была Темной.

– Извините, – просто сказал девочка. – Так надо. Это не навсегда.

– Стас предлагал вас из школы вывести, – сообщил Артем Комаров.

– Премного благодарен, – сказал Дреер. – Вот уж не ожидал. Честно, Стас.

Алексеенко потупился.

– Это я сказала, что не надо, – сделав над собой усилие, выговорила Анна. – Так было для всех лучше.

– Светлое решение, – отозвался Дмитрий.

– Мы все вернем! – сказала девочка. – Все будет даже лучше, чем раньше. Нужно только потерпеть…

– Об этом не волнуйся. Там никто ничего не помнит. Инквизиция распорядилась. Они еще подумают, стоит ли всех там инициировать заново.

– Это мы всех инициируем, – твердо заявила девочка и повторила: – Мы все вернем.

– Что вы тут творите? – в лоб спросил Дреер.

– Дмитрий Леонидович, – заговорил Артем, – а почему вы все помните? И как вы нас нашли?

– Начальство прислало, – ответил Дреер.

– Понятно, – сказал Комаров.

– Чего тебе понятно? Если бы мог, сам бы приехал. Что такое «ответственность», тебе понятно?

– А вы говорили, что хотели Лицей увидеть, – хитро прищурился Клюшкин.

– Знаешь ли, тут указатели не стоят, где вас искать. Может, вы как раз там и поселились? Карен на койке Кюхельбекера ночует, ты еще на чьей-нибудь…

– Мы там не живем, – сказала Анна. – Мы кто в детском домике на острове, кто во дворце. Но мы все за собой прибираем!

– Зачем вы приехали, Дмитрий Леонидович? – сказал Карен, видимо, уязвленный сравнением с лицеистом Кюхельбекером.

– А вы не догадываетесь? Хочу вернуть вас в школу. Я все еще надзиратель. Хотя это будет нелегко после всего, что вы тут наворотили. Михайловский замок – ваша работа?

– Вы ничего не знаете… – начал Артем.

– А вы знаете, что Темные, которые его штурмовали, взяли заложников для жертвоприношения? – Дреер специально посмотрел не в глаза Артему, а на Голубеву. Потом все же перевел взгляд на Комарова. – Заложников спасли, а тех, кто сторожил, уничтожили. Там наверняка были и вампиры, Артем. И людей они к замку привлекли скорее всего Зовом.

– Не нужно, Дмитрий Леонидович, – спокойно ответил Артем. – Мы все понимаем. Вампиров больше не будет, оборотней тоже. Мы сами уже не вампиры. После инициации вы увидите.

– После инициации?

– Мы вернем вам все способности, если хотите.

– У всех, кто приходил до меня, вы их отбирали.

– Так им и надо! – заявил с балюстрады Толик Клюшкин.

– Вы же не как они, – сказала Анна.

– Не хотелось бы вас расстраивать, но я именно как они. Я Инквизитор. Меня прислали договориться с вами о сдаче. Знаете кто? Стригаль Константин Сергеевич. Помните?

Дмитрий заметил, как сморщился Алексеенко. Он-то не мог не помнить.

– Это ему мы должны сдаться? – спросил Артем.

Они, конечно, тоже все знали.

– Он руководит операцией. Слушайте, игрушки кончились, если кто еще не понял. Иные уже гибнут. Честно скажу, мне тех, из замка, не жалко, сами виноваты. Но я не хочу, чтобы из вас кто-то пострадал… хоть вы и остолопы.

– С нами ничего не будет, – сказал Артем. – Сюда никто не пройдет.

– Ага, не пройдет! Даже не пойдет. Думаете, если вы можете шарахнуть из Пушкина по Питеру, то оттуда не могут? Это не Дозоры, это Инквизиция! Ей не нужны никакие лицензии, она их сама выдает. Вплоть до бомбардировки.

– Мы в памятнике архитектуры! – беззаботно сказал Толик Клюшкин.

– Минус балл за речевую ошибку, – ответил Дреер.

– Хоть «кол» ставьте! Осиновый!

– …И «два» по истории Иных. В сорок первом году это все уже было памятником. А кончилось почти полным разрушением.

– Так то ж фашисты, – не унимался Толик. – Мы же читали, там потом, кроме Нюрнбергского процесса, еще Трибунал Инквизиции был.

Дмитрий внутренне порадовался за эрудицию «мертвых поэтов», даже за одно «мы же читали».

Но сказал иное:

– Читать надо внимательнее! Если бы не Инквизиция, ноги бы немецкого солдата тут не было. Социальный эксперимент, который привел к появлению нацистской партии, кто санкционировал? У Инквизиции всегда есть ресурсы что-то прекратить. Или не прекращать.

На самом деле им не должны были этого преподавать, здесь Дмитрий передернул. Такое изучали будущие дозорные и разбирали курсанты в Праге. Картина стандартная, неоднократно воспроизведенная с конца девятнадцатого века. Светлые пытаются исправить человечество. Инквизиция разрешает, наперед предполагая, что будет. Светлые пожинают горькие плоды, Темные довольно потирают руки и пожинают плоды сладкие. До следующего раза.

– А вас они прекратят любой ценой, если посчитают нужным, – закончил словесник. – Если надо, ценой уничтожения города.

– Они сволочи! – вдруг с чувством сказал Толик.

– Они просто не люди, а Иные.

– Дмитрий Леонидович, – опять спокойно заговорил Артем Комаров. – Вы нас что, спасать пришли?

– Ну да, как же, без способностей, – ответил Дреер. – Самый знаменитый спасатель Инквизиции.

– На вас следящих заклинаний понавешали, как шаров на елку в Новый год, – сказал Карен. – Мы их все потерли.

Дмитрий мысленно поблагодарил Стригаля в не самых цензурных выражениях. Впрочем, вокруг него перед отправкой суетились несколько серых балахонов.

– Не знаю я, что с вами делать, – честно признался Дреер. – Только мне надоело вас все время выгораживать!

– А не надо нас больше выгораживать, – ответил Артем. – Мы о себе сами позаботимся. Можем вернуть вам способности, вы просто скажете, чтобы сюда никто не лез. Или можете даже не говорить.