Книга Фан-клуб - Ирвин Уоллес

Шивли пожал плечами.

— Всех не переубедишь. Ладно. Так что мы будем делать дальше?

— Мы будем делать так, как и планировали, — сказал Мэлон. — Мы будем говорить с ней, по-дружески к ней относиться, стараться убедить и завоевать ее. Думаю, что мы можем отвести на это дело два дня. Если мы ее убедим, то мы ее завоюем праведным и цивилизованным образом. Если нам это не удастся, то мы ее развяжем, отвезем обратно куда-нибудь поближе к Лос-Анджелесу и отпустим в целости и сохранности. Договорились?

Все выразили свое согласие.

— Значит, так и решим, — сказал Шивли, выбираясь из кресла и потягиваясь. Он потянулся к бутылке с бурбоном. — Ладно, давайте глотнем еще немного и завалимся спать. Не знаю, как насчет вас, но я склонен к тому, чтобы завалиться пораньше. Слегка подремлем, а завтра будет виднее. — Он налил себе и посмотрел на Мэлона поверх стакана. — Ты все еще думаешь, что мы сможем достичь этого только силой своего убеждения, шутник?

— Я полагаю, что это вполне возможно, — с энтузиазмом подтвердил Мэлон.

Шивли фыркнул.

— Я так не считаю. Только не с этой. Ни теперь, ни когда-либо. — Он поднял стакан. — За демократию и за твой мир. Живи в нем. Я же пью за мой мир, тот мир, которого мы заслуживаем. Этот мир лучше. Ты в этом убедишься, рано или поздно.

Глаза 8

Было уже за полночь, но она все еще не спала, привязанная к кровати и беспомощная, испытывающая очередной приступ страха и ужаса от своего бедственного положения.

В течение этого бесконечного вечера ее мысли качались, как маятник, от усилий предугадать, что с ней будет, до смертельного ужаса, а физически ее бросало то в горячий, то в холодный пот, пока она совершенно от всего этого не изнемогла.

Ей хотелось спрятаться, забыться сном, но сон был невозможен без ее ежевечерней порции нембутала и в условиях постоянно возвращающегося страха.

После того короткого, молчаливого визита, когда ее посетили двое из той четверки — самый здоровый и самый немолодой, — она не знала, находится ли в здании кто-либо еще, кроме нее. Они ее отвязали, слегка стянули пеньковой веревкой руки впереди и позволили воспользоваться ванной комнатой. Ей предложили еды, от которой она сердито отказалась, и воды, которую она после некоторого колебания приняла; затем они снова привязали ее запястья к стойкам кровати и быстро ушли, в то время как она осыпала их проклятиями и угрозами. После этого ей показалось, что она слышала неясные голоса в соседней комнате, которые затем смолкли, и все погрузилось в зловещую тишину.

Ее мысли переходили с одного на другое — она думала о сегодняшнем утре и дне, о завтрашнем дне, о времени за несколько дней до этого.

Только один раз в жизни, по крайней мере в ее взрослой жизни, она оказалась в подобной ситуации. Но это была шутка.

Случилось это года три назад. Фильм «Кэтрин и Саймон» снимался на натуре в Орегоне. Сюжет был основан на истинной, но забытой истории, произошедшей в дебрях Огайо и Кентукки в 1784 году. Она играла Кэтрин Малотт — молодую девушку, которая была похищена во время набега, принята в племя индейцев и воспитана как индеанка.

Ее усталый мозг обратился к той сцене, и ей удалось вспомнить ее в деталях.

Сцена 72. ПАНОРАМНАЯ СЪЕМКА — БЕРЕГ РЕКИ. Группа купающихся индейских девушек. Они плещутся, играют и начинают выходить из воды, чтобы одеться.

Сцена 73. БЛИЗКИЙ ОБЩИЙ ПЛАН — ИНДЕЙСКИЕ ДЕВУШКИ одеваются, Кэтрин Малотт на перед нем плане; на ней кожаная кофта и юбка, она надевает свои мокасины. Начинает натирать руки медвежьим салом — обычная защита от насекомых. КАМЕРА МЕДЛЕННО ОТОДВИГАЕТСЯ, так что в поле зрения попадает с десяток фигур — грубые лесные колонисты и ополченцы. Спрятавшись, они наблюдают; все они вооружены длинными ружьями. Они начинают приближаться к девушкам.

Сцена 74. КАМЕРА УДАЛЯЕТСЯ — ВИД МИМО КЭТРИН НА ЛЕС. Сидевшие в засаде люди начинают выскакивать на открытое место со всех сторон. Кэтрин видит их, поворачивается к КАМЕРЕ и издает вопль. НАПЛЫВ. СЦЕНА МЕНЯЕТСЯ.

Сцена 75. В ПОМЕЩЕНИИ — БЛИЖНИЙ ПЛАН — КЭТРИН лежит на спине, борется. ПЛАН РАСШИРЯЕТСЯ, становятся видны два американских ополченца, привязывающих Кэтрин к кровати.

ПЕРВЫЙ СОЛДАТ (второму)

— Это ее попридержит. (к Кэтрин)

— На вас, белых женщин, переметнувшихся к ним, нам наплевать. Нас волнуют мужчины-отступники, как, например, этот белый дикарь Саймон Гэрти. Мы тебя не развяжем, пока ты не скажешь, где мы можем его найти.

Дальнейшее стерлось из памяти Шэрон Филдс. Кроме двух вещей. После съемки этой сцены режиссер объявил перерыв на ланч и, не развязав Шэрон, исчез со всей съемочной группой, в то время как она кричала непристойности им вслед. Это была шутка, розыгрыш, так как они вернулись через десять минут и со смехом освободили ее. Но она до сих пор помнила это короткое мгновение паники, когда они все исчезли, а она осталась привязанной к кровати.

Невероятно, если это вспомнить. Но еще более невероятно лежать здесь и знать, что жизнь скопировала искусство.

Повернув голову на подушке, она посмотрела на два частично занавешенных, со ставнями, окна спальни. За щелями досок виднелась только темнота, и снаружи доносилось стрекотанье сверчков. Эти доски на окнах усилили ее страхи. Они означали, что это дикое похищение было спланировано заранее. К ее приезду готовились.

Она снова стала гадать, кто они и что они и что собираются с ней делать. Если прав этот длинный урод, то они секс-маньяки или какие-то извращенцы. И сумасшедшие, совершенно полоумные, если ждут от нее уступчивости и содействия.

Самым большим сумасшествием из всего было поверить в ее образ на публике, поверить, что она действительно является секс-символом, и совершить это ужасное преступление, основываясь на убеждении, что она будет вести себя так же, как на экране.

Как отчаянно ей хотелось поспать. Как нуждалась она в своем снотворном. Но даже оно не оказало бы сейчас своего действия, она это знала. Ее страх не дал бы ей заснуть. Кроме того, она оказалась бы беспомощной перед ними, а этого она не могла допустить. Хотя этим утром ее накачали наркотиками и увезли в бессознательном состоянии, но они ее не трогали. Нет, конечно, нет. В этом она была уверена.

Сегодняшнее утро, казалось, было так давно. У нее было много планов: планы на день — нужно было готовиться к отъезду, звонить, писать письма, планы лететь в Лондон завтра — все рассчитано, все на мази. И все полетело в тартарары.

В сотый раз уже ей приходила мысль, подававшая ей надежду.

Ее будут искать. Утром она выпила кофе у себя в комнате, но Перл обычно готовила сок и кашу, ожидая ее после утренней прогулки. Еда должна была быть готова, свежие газеты сложены рядом с ее тарелкой, и ее будут ждать, потому что она всегда после прогулки садилась за стол.

Сколько времени может пройти, пока ее хватятся? Может быть, минут пятнадцать, самое большее — полчаса. Перл решит, что она вернулась и завтракает, и, вероятно, пойдет вместе с Патриком наверх, чтобы застелить постель и прибраться. Затем они сойдут вниз, Перл пойдет убирать стол после завтрака и увидит, что она к еде и не прикасалась. Перл первая об этом узнает, потому что Нелли Райт никогда не появляется раньше девяти.