Книга Ларец Зла - Мартин Лэнгфилд

Роберт тупо пялился на свою карту до тех пор, пока у него не заболела голова. Нет, чудесное видение больше не явится, это было ясно.

И тогда мысли его обратились на другое. В какой степени Адаму еще можно верить? Зачем ему понадобилось встречаться с Кэтрин?

Роберту казалось, что, если он не найдет ответы на эти вопросы, голова его взорвется.

Необходимо разыскать Кэт и вернуть ее домой, побольше разузнать об отношениях, которые были у Адама с Терри. И… хорошо бы снова увидеться с ней. Роберт никак не мог отделаться от этих навязчивых мыслей. Они его пугали и возбуждали одновременно. Ему страшно хотелось вновь прикоснуться к ней. Либо это будет так же хорошо, либо наваждение растает и он наконец сможет успокоиться в отношении маленькой ведьмы. Но в любом случае необходимо, просто необходимо вновь лечь с ней в постель. В конце концов, только она могла пролить свет на мучившие его вопросы.

Вспышка ярости вдруг охватила Роберта, и он с криком смахнул со стола копии небоскребов, на которые до сих пор боялся даже дышать.

Нельзя сдаваться. Надо идти вперед. Он такой ценой обрел себе свободу, что надо быть ослом, чтобы не распорядиться ею грамотно. Он стал гораздо сильнее за эти дни, и надо быть трусом и глупцом, чтобы не использовать эту силу. Еще немного неведения — и все тайны рухнут как жалкие карточные домики. Надо лишь чуть поднажать. Набраться терпения. И здорового упрямства.

Он ожесточенно потер пальцами виски, затем тяжело опустился в кресло и тут же заснул.

Очнувшись, Роберт обнаружил себя все в том же кресле в ужасно неудобной позе, с затекшими ногами. Телефон надрывался виброзвонком. Он схватил его и, подслеповато щурясь со сна, поднес к лицу. Это было новое текстовое сообщение от Терри. Она назначила встречу в Вашингтон-сквер-парке в 11:30.

Он глянул на часы. Они показывали девять. Охая и морщась, Роберт выбрался из кресла и заковылял в душ.

Он стоял под входной аркой Вашингтон-сквер-парка и ждал, когда зазвонит телефон. Если его догадки были верны, он примерно знал, куда она собиралась отправить его теперь.

Телефон завибрировал и едва не вывалился у него из руки.

— Да.

— Привет. Пункт пятьдесят седьмой.

— Юнион-сквер-парк?

— Какой догадливый! Впечатляет. Юго-западная оконечность парка. Ступай, не теряй времени. По дороге ко всему присматривайся. Будь внимателен. Не так важен конечный пункт, как дорога до него.

— Где тебя вчера носило?

— Вперед-вперед, герой любовник. Сегодня новый день. И еще — сконцентрируйся на цифре «два».

— Ты имеешь в виду второй туннель?

— Какой туннель? Нет, я имею в виду дом номер два по Пятой авеню. А что за туннель?

— Не важно. Я пошел.

Он отправился на север. Миновал старые городские конюшни… Затем засмотрелся на фасад самого первого дома по Пятой авеню — олицетворявший собой торжество стиля ар деко. Особенно сильное впечатление произвели на него обитые бронзовыми листами двери, живо напомнившие ему центральный подъезд «Уолдорф-Астории».

Наконец появился и второй дом, на который Терри посоветовала ему обратить особое внимание. Он как раз выглядел серо и уныло: обычный многоквартирник, хотя и с красивым, внушительным крыльцом. Роберт заглянул через стеклянные витрины в вестибюль и увидел в нем странное сооружение — выше роста человека полупрозрачная стела, отливавшая желто-зеленым цветом и забранная у основания в серый мрамор. Внутри ее явно была вода.

Пройдя еще пару шагов вдоль витрины, он наткнулся на вделанную в нее мемориальную табличку, которая гласила:

В СТАРЫЕ ВРЕМЕНА ПОД ЭТИМ МЕСТОМ ПРОТЕКАЛ РУЧЕЙ. ИНДЕЙЦЫ ПРОЗВАЛИ ЕГО МАНЕТТОЙ — ВОДОЙ ДЬЯВОЛА. ГОЛЛАНДСКИЕ ПОСЕЛЕНЦЫ ДАЛИ ЕМУ НАЗВАНИЕ ДЕДОВСКОГО ИСТОЧНИКА. АНГЛИЧАНЕ ВЕРНУЛИ РУЧЬЮ ПРЕЖНЕЕ НАЗВАНИЕ, И ПОСЛЕДНИЕ ДВА ВЕКА ОН НАЗЫВАЕТСЯ ТАК ЖЕ, КАК ЕГО НАЗЫВАЛИ ИНДЕЙЦЫ.

Вода Дьявола…

Стрелка на экранчике телефона заставила его уйти с Пятой авеню на восток — в сторону Юниверсити-плейс. Там он вновь свернул на север. Подходя к Девятой улице, он вновь увидел закрывавшие полнеба сверкающие параболы Крайслер-билдинг.

Роберт продолжал свой путь, время от времени сверяясь со стрелкой. Спустя какое-то время он вышел на Четырнадцатую улицу, примыкавшую к Юнион-сквер-парку. На сей раз в небе доминировали три шпиля Зекендорф-тауэр. Приблизившись к ним и чуть отклонившись влево, он увидел, как из тени второго и третьего показался четвертый шпиль. Роберту показалось это глубоко символичным. Три испытания пройдены, впереди маячило четвертое…

Издалека до него донесся разноголосый шум и визгливые крики дудок. Солнце жарило все сильнее. Рубашка на нем взмокла, хоть отжимай.

Сверившись с телефоном, он понял, что близок к месту назначения.

— Добро пожаловать на Поворот лихачей, — услышал он в наушниках голос Терри.

— Ну и название…

— Во всяком случае, очень точное. В старые времена здесь регулярно разбивались кебы и омнибусы, заворачивавшие с Бродвея. Страшно даже представить, сколько человеческих костей было переломано на этом крошечном пятачке.

— Не надо каркать. Где ты?

— Зайди в парк, иди прямо и внимательно смотри себе под ноги. Ты увидишь некое изображение — большой-пребольшой рисунок в форме конской подковы. Точнее, это мозаика, выложенная из плиток с разными сюжетами. Иди, и ты найдешь меня. Демонстрантов слышишь?

Манифестация протеста двигалась как раз в районе Медисон-сквер-гардена, где как раз и проходил съезд республиканцев. А потом люди должны были организованно выйти к Юнион-сквер-парку, и здесь шествие по идее должно было закончиться. Судя по шуму, который доносился до слуха Роберта, в нем принимали участие многие тысячи человек.

Он пересек Четырнадцатую улицу, вошел на территорию парка и сразу же обнаружил на асфальте огромную подкову. Роберт решил разглядывать мозаику начиная с ее западной оконечности. Время от времени он поднимал голову, рассчитывая увидеть поблизости Терри, а потом вновь принимался рассматривать гравюры, выбитые на подкове и запечатлевшие различные сценки из истории Юнион-сквер-парка. О, это было известное в городе место! Здесь профсоюзы проводили свои самые первые митинги, здесь традиционно собирались активисты всевозможных партий и политических течений, здесь выступали отдельные ораторы — совсем как в лондонском Гайд-парке. После событий 11 сентября в центре подковы соорудили импровизированный алтарь с сотнями свечей, к которому до сих пор ежедневно несли свежие цветы. Возле алтаря прямо на мостовой мастера граффити выводили своими пульверизаторами вдохновенные лозунги: «Нет — ненависти! Да — любви! Только мир одолеет войну!» — и прочие в том же духе. Роберт поневоле криво усмехался. Одной любви недостаточно. Очень часто за мир приходится сражаться, вгрызаться в глотки врагов зубами.