Книга Феникс в огне - М. Дж. Роуз

Девять недель назад Сабина перестала скрывать свою беременность. Как того требовали обычаи и законы, она должна была быть погребена живьем ровно через неделю после рождения ребенка, в гробнице, устроенной в холмах у священной рощи.

Никто не знал о том, что отцом ребенка является Юлий, поэтому он, не опасаясь наказания, работал на строительстве гробницы. Из этих работ устроили настоящее зрелище. Специально приглашенные мастера создавали затейливые фрески и выкладывали на полу мозаичные узоры.

Всю последнюю неделю, пока заканчивалась отделка ее последнего пристанища, Сабина сидела рядом, кормила младенца и пела ему песни. Но не она одна наблюдала за ходом работ. Соглядатаи шныряли повсюду. Юлий даже рассчитывал на них. Поэтому подземный склеп копали среди бела дня, на виду зевак, стекавшихся поглазеть на такое представление.

Прошло уже много времени с тех пор, как в последний раз весталка была погребена заживо. Граждане Рима находили предстоящее событие в высшей степени символичным. Смерть последней служительницы богини Весты означала для них конец прежнего уклада жизни.

Однако после захода солнца, когда все зеваки расходились, Юлий и Драконт тайком принимались за работу. Здесь, в священной роще, где на протяжении многих лет устраивали любовные свидания Сабина и Юлий, где он узнал, что она носит в своем чреве ребенка, означающего для нее смертный приговор, братья каждую ночь раздирали руки в кровь.

Язычники считали, что после смерти их души возрождаются и получают возможность исправить все те проступки, которые были совершены в предыдущей жизни. Пока Юлий мог отгребать землю голыми руками, ничто не должно было лишить Сабину возможности возродиться не только в иной, но и в этой жизни.

Сабина перевела взгляд со своего младенца на Юлия, шагавшего рядом. У нее в глазах блеснули непролитые слезы. Скоро им предстоит проститься друг с другом. Их прежней жизни придет конец. Не будет больше ни свиданий в роще, ни ночных купаний в заводи.

Завтра им обоим предстоит сделать следующий шаг.

Юлий улыбнулся Сабине.

— Мужайся, моя любимая, — тихо прошептал он, понимая, что возлюбленная все равно ничего не услышит за криками и шумом толпы.

Руки Сабины, лежащие на коленях, были пусты. Ей ничего не позволили взять с собой в гробницу. Шкатулка была заткнута за пояс и прикрыта свободными одеяниями. Ее края вонзались Сабине под ребра. Это было приданое, необходимое для новой жизни. Вместе с ней в могилу отправлялись самые драгоценные сокровища. На протяжении больше чем тысячи лет весталки охраняли священный огонь и то, что было спрятано под очагом. Сабина по праву должна была охранять эти сокровища и в следующей жизни.

Процессия приблизилась к гробнице. Настало время прощаться.

Сабина посмотрела на сестру и младенца, которого вверила ей. Она нагнулась и поцеловала девочку в пухлую нежную щечку.

— Мы с тобой скоро увидимся, малышка.

Затем весталка Сабина подняла взгляд на сестру.

— Ты помнишь, что надо будет сделать? — спросила она Клавдию.

Та кивнула, не в силах говорить из-за слез, душащих ее.

— Даже если произойдет худшее, сокровища стоят целое состояние. Вам этого хватит, чтобы безбедно прожить всю оставшуюся жизнь.

— Ничего не случится. Все получится. — Говорить больше было опасно.

Сабина обняла сестру и дочь, крепко прижала их к себе. Она почувствовала, как малышка крохотными кулачками колотит ее по груди, стараясь добраться до молока, и разжала объятия.

Юлий и Лука помогли ей сойти с носилок и спуститься в гробницу. Они быстро повторили ей свой план. Жрецы понимали, что снаружи ждет толпа. Если они пробудут под землей слишком долго, то это вызовет подозрения.

Лука первым поднялся по деревянной лестнице.

Юлий взял Сабину за руки.

— Любимая… — прошептал он.

Она покачала головой.

— Ш-ш, не надо. — Она приложила палец к губам. — Вот увидишь, у нас будет сколько угодно времени.

Юлий подумал о том, как спокойно и уверенно звучал ее голос. Как уверенно. Однако слезы, текущие по щекам Сабины, никак не вязались с внешним оптимизмом.

Она приподнялась на цыпочки и страстно поцеловала его в губы, пытаясь передать этим все то, что не могла выразить словами. Юлий ощутил соль у нее на губах, но не мог сказать, чьи это слезы, Сабины или его собственные.

ГЛАВА 46

Нью-Хейвен, штат Коннектикут.

Понедельник, 22.18

— Что с вами?

Сердце мужчины раздиралось от боли. Скорбь захлестывала его. Он страстно жаждал вернуться назад. К ней. К Сабине. К их ребенку.

— Джош?

Голос Габриэллы донесся издалека, и он понял, что ему нужно идти на этот звук. Райдер увидел, как лицо Сабины растворяется в накатившей зелено-голубой волне, в панике протянул к ней руки и ощутил невыносимые муки расставания.

— Джош?

Ему потребовалось слишком много времени, чтобы восстановить связь с настоящим. Джош понимал, что ему нужно что-то сказать, но никак не мог подобрать слова. Он молча кивнул и шумно вдохнул воздух.

— Со мной все в порядке.

Джош поразился, когда увидел, что его ладонь лежит на руке Габриэллы. Неужели он сам потянулся к ней? Смятение еще больше усилилось, когда фотограф поймал себя на том, что рад этому. Ему хотелось держать Габриэллу за руку. Это было приятно.

— С вами точно все хорошо?

— Да, просто я немножко заблудился во времени.

— Что вы имеете в виду?

— За последние несколько дней вам пришлось пережить столько плохого, случилось столько событий!.. Сейчас уже очень поздно.

— Нет, Джош, как раз за меня переживать не надо, — сказала Габриэлла.

По тому, как она на него посмотрела, Райдер понял, что о времени она сейчас совсем не думала.

Они стояли в тени, невидимые ни с улицы, ни из окон, расположенных по обе стороны от входной двери, откуда их могли бы заметить нянька или отец Габриэллы. Джош привлек молодую женщину к себе и поцеловал ее. Поцелуй сразу же стал чересчур страстным.

Он отпустил Габриэллу.

— Ты тоже ждал этого долго, да? — прошептала она.

Джош кивнул, и на этот раз Габриэлла сама его поцеловала.

Весь его мир рассыпался. Он перестал думать, на считаные мгновения расстался с мыслями о Сабине. Его нервы ожили, кровь согрелась. Ему было чертовски приятно ощущать прикосновение Габриэллы, сознавать, что она испытывает те же самые чувства.

Тут снова пошел дождь.

Они разжали объятия. Джош увидел в глазах Габриэллы не только наслаждение, но и неутоленный голод.