Книга Герои и предатели - Павел Яковенко

После разговора Карабасова душила ярость, и больше всего на свете ему сейчас хотелось уволиться. Ничего было не нужно — ни карьеры, ни достойной пенсии, ничего! «Наладьте службу согласно уставу»! С ума сойти! «Ничего», — злобно мечтал полковник, — «когда нохчи начнут воровать офицеров прямо на улицах Ростова, тогда я вспомню эти ваши слова. А так точно и будет. Потому что вы засунули головы в песок, как страусы, но задница-то у вас вся наружу! Только и ждет хорошего пинка!».

Через некоторое время Карабасову из того же Ростова сообщили, что одного из пропавших бойцов уже предложили к обмену на одного из боевиков, отбывавших наказание где-то в Сибири. Полковник еще раз убедился, что 1997 год будет для него, мягко говоря, крайне тяжелым. Если солдат воруют ради обмена, то нохчи могут запросто поставить это дело на поток, и количество солдат в части начнет резко убывать.

Конечно, офицерам было разъяснено, какие наказания ждут их за слабый контроль над подчиненными. И с солдатами также провели профилактические беседы — им объяснили, как просто попасть в плен, что их там ждет в лучшем и худшем случаях, и как трудно будет им вернуться обратно. Если вообще удастся вернуться.

Впрочем, в эффект от убеждения полковник верил слабо. Почему-то у него в последнее время все больше и больше складывалось впечатление, что личный состав сформирован из одних идиотов. Причем, что удивительно, каждый из солдат в отдельности вполне мог быть разумным, понятливым и рассудительным человеком. Но все вместе они как-то сразу резко тупели.

Полковник еще раз убедился в правильности собственных предчувствий, когда спустя месяц пропали еще трое рядовых. И опять — не новобранцы, а почти что настоящие «деды», прослужившие каждый по полтора года.

И испытал легкое облегчение в стиле «не было счастья, да у соседа корова сдохла», когда узнал, что из других частей, дислоцированных в Дагестане, также пропадают не только солдаты, но даже и офицеры.

Теперь его было бы трудно обвинить в том, что похищения военнослужащих — это только его собственная проблема и недобработка.

Мищенко.

«Нет ничего более постоянного, чем временные трудности». Олегу постоянно вспоминалась эта народно — советская мудрость.

Свою личную комнату в офицерском общежитии первого городка он так и не получил. Да если честно, то уже и не хотелось. Олег вполне привык к жизни на съемных квартирах, и больше никаких неудобств не испытывал. Наоборот, теперь ему казалось, что это гораздо удобнее. Отсюда его не так-то легко было вызвать в часть — он мог просто «послать» посыльного в пешее эротическое путешествие, и строго — настрого наказать, чтобы он больше его не беспокоил. Как правило, второй раз посыльный уже не появлялся.

Мартышка намекнул ему, что он ведет себя как позорный «пиджак», но Мищенко прямо ответил ему, что плевать он хотел на подобные намеки. Он поступает так, как ему хочется. А чрезмерно усердствовать на службе не собирается. Ему и так уже все обрыдло. Мартышка, который как раз таки, наоборот, в данный момент старался выслужиться, чтобы рвануть вверх по карьерной лестнице, только покачал головой.

Летом 97-го года Мищенко снимал комнату в двухкомнатной квартире в пятиэтажном доме по улице Айвазовского.

Жилище для него было очень удобным во всех отношениях. Хозяйка в его дела не вмешивалась совершенно. Все, что от него требовалось, регулярно платить за квартиру. Комната было просторной. Места хватало и для кровати, и для шкафа, и для телевизора с видеомагнитофоном. И еще оставалось много ни чем не занятого пространства.

Купаться можно было в ванне — хозяйка не возражала. Правда, вода подавалась не часто, и нужно было караулить ее подачу, и набирать ведра с водой заранее. Но такая ситуация была почти по всему городу, так что считать это за неудобство было бы глупо.

Вообще-то, Олег чаще всего обмывался в части — в душе офицерского общежития, поэтому на эти мелочи он внимания не обращал.

Зато с квартиры было очень удобно добираться до службы.

Нужно было спуститься с третьего этажа, пройти через двор, затем — вниз по улице до первого большого перекрестка, и, повернув налево — до первого КПП. Впрочем, парк первого городка был еще ближе, так что, при необходимости, можно было пройти в часть и через КТП.

Удобная, хорошо освещенная дорога позволяла без особых трудностей добраться до дома после офицерской попойки, даже если идти приходилось на «автопилоте». Однако стоило заметить, что в последнее время, после того, как стали пропадать солдаты, написаться до включения «автопилота» Олег не рисковал.

«Начнешь выпивать в канцелярии в казарме, а очнешься утром в зиндане», — думал Мищенко, и эта мысль заставляла его пропустить лишний раз стакан с водкой или вином.

В общем, своим нынешним жильем Олег был доволен, тем более что ему вполне официально доплачивались «квартирные».

Однако в августе хозяйка, несколько смущаясь, но, тем не менее, очень твердо, попросила его с квартиры съехать. От такой новости Олег пришел в большое недоумение, а потом разозлился. Он потребовал объяснений. Хозяйка не стала играть в Штирлица, а прямо объяснила, что у ее дочери случилась семейная катастрофа, она вынуждена уйти от мужа, имея на руках двух детей, и поселиться ей кроме как в этой квартире, больше негде. Конечно, деньги, которые платит товарищ офицер, совсем сейчас не лишние, но жить вчетвером в одной комнате они не могут. Он должен их понять.

Олег ничего понимать не хотел. Он долго ругался, и все искал взглядом хоть что-нибудь, что можно сломать, выпуская пар, но без особых последствий.

Ему было глубоко наплевать на дочку хозяйки, на ее детей, и тому подобное. Он просто очень четко представлял, что ему придется искать новую квартиру. И насколько он помнил, все известные ему съемные адреса вокруг первого городка уже заняты. А искать жилье в других районах города ему очень сильно не хотелось.

Тем не менее, съезжать пришлось. Так как времени ему предоставили совсем ничего, то искать новое жилье нужно было в авральном порядке. Пару тяжелых дней Олегу казалось, что ему вообще придется перебираться непосредственно в казарму. А именно — в канцелярию. Находясь там, он думал не о текущих делах, а о том, куда поставить кровать, и как разместить в этом небольшом помещении все то многочисленное барахло, которые, как ни странно, успело накопиться за время его службы в Махач-Юрте. И служил он здесь, казалось, не так уж и долго, и ничего такого не покупал… А вот подишь ты! Добра оказалось столько, что разместить негде!

К счастью, до такого ужаса дело не дошло. Один слабо знакомый «пиджак» между делом сообщил ему, что съезжает с квартиры, и она пока еще никем не занята. Жилье было совсем не так близко, как хотелось бы Мищенко, но на данный момент других предложений просто не было. И пришлось хвататься за это.

Бывшая хозяйка была несказанно рада такому повороту дел. Ее дочь с детьми уже приехала, и они пока теснились в одной единственной свободной комнате.

Хозяйка еще долго извинялась перед Мищенко, но он ничего в ответ не сказал. Только, молча, собирал и упаковывал свое барахло.