Книга Агрессор - Энди Макнаб

— Оставьте свое красноречие для камер. У всех вас будет шанс высказаться.

Она что-то сказала в телефон, сделала паузу, затем снова что-то сказала.

Паата включил прожектора. Я чувствовал их тепло у себя на лице и спине. Мои вещи начали увлажняться от пота.

Нана начала быстро тараторить на скрепочном, затем посмотрела на часы и свободной рукой махнула в сторону Пааты и его аппаратуры. Несколько раз она опять упомянула имя База, которое я, впрочем, за последние два дня слышал слишком часто.

Интервью Наны должно было происходить в прямом эфире, где мы распространялись бы о своей невиновности до тех пор, пока не приехала бы полиция. Настало время принимать решение.

Нужно ли нам сейчас показать те материалы, которые были у нас? Может, нам еще удастся из всего этого выбраться?

Бастард ничего ей не скажет. Зачем же возлагать на себя вину?

Но Чарли мог…

Я решил еще немного повременить с решением, пока мы будем готовиться к съемке. Может, нам придется сесть, а каждое движение было нашим шансом на побег.

Нана закончила свой разговор, и на время ее взгляд остановился на какой-то точке за нами.

— Может, на лавочке? — в ее голосе чувствовались нотки грусти. — Там в субботу сидел Зураб, когда ему позвонили и сказали вернуться в Тбилиси. Если бы только… если бы только он тогда не поехал… если бы я ему задала еще хотя бы два или три вопроса, кто знает, что тогда могло бы быть? — Она снова посмотрела на меня, ее глаза пылали ненавистью.

Чарли нарушил тишину, которая последовала за этим.

— Нана, мы этого не делали. Мы можем это доказать. У нас есть бумаги. И еще у нас есть кассета, на которой этот толстый ублюдок планирует всю операцию. — Он повернулся к Бастарду. Они были лишь в нескольких футах друг от друга. — Охрана нефтепровода! Козел ты!

Глава седьмая

К нашему некоторому утешению, они начали смотреть кассету.

Коба теперь следил за нами тремя, стоящими у открытой двери «мерседеса», но мы видели все, что хотели видеть. Нам очень хорошо виден был один из мониторов, а Кобе и его Пустынному Орлу очень хорошо было видно нас.

Вначале Паата и Нана казались больше заинтересованными тем, куда же делся Эдуард. Я уже начал немного понимать скрепочный. Где же он был? Но затем они умолкли и сконцентрировались на экране, а Нана еще мельком просматривала бумаги База.

Качество изображения осталось достаточно хорошим, учитывая то, через что прошла эта пленка. Изображение было несколько зернистым и испорченным грязью, но было отлично видно, как Джим Бастендорф заходит в номер Чарли в гостинице «Марриотт».

Я улыбнулся. На небольшом экране восемь на десять дюймов был Чарли, который не забыл держаться к камере спиной, что было сейчас его большим преимуществом. У него на голове и плечах было накинуто полотенце, как у боксера.

Кто-то что-то сказал, но качество звука было плохим. Паата перемотал пленку и сделал звук погромче.

Мы все слышали, как Бастард называл Чарли причины, по которым ему нужно было пробраться в дом в субботу ночью. «Этого ублюдка не будет до воскресенья. Поэтому нужно сделать все в субботу ночью, понятно?»

Я перевел взгляд от экрана к открытой двери фургона. Мокрая от дождя дорога больше напоминала утиный пруд. Сколько полиции понадобится времени, чтобы приехать? И откуда они приедут? Если в Боржоми было их отделение, то мы в любую минуту можем увидеть бело-голубые «пассаты».

Коба все еще стоял неподвижно где-то в трех метрах за нами. Имело ли смысл услышать выстрелы 357-го до того, как раздастся вой сирен? Нам нужно было использовать любой шанс. Нас трое, считая Бастарда, и я не сомневался, что он пойдет с нами. Он на удивление был очень молчалив, но я понимал, что сниматься он хотел не больше нашего.

Нана посмотрела на меня.

— Вы знаете, о чем здесь идет речь?

Я покачал головой.

Я хотел объяснить ей, почему мы были в доме База, но она продолжила дальше читать бумаги. Я уже жалел, что не предпринял попытку бежать, когда Коба поднял нас на ноги и повел к фургону. Нана в любом случае была настроена ждать полицию.

Но что бы там ни было, я рассказал ей все: как Бастард оказался в этой истории, почему мы были в доме, — и кассета доказывала не только участие База в этой операции, но и то, что мы не имели ни малейшего представления о том, что Баз будет дома…

— Эй, леди, — Бастард вступил в разговор. — Я просто делаю то, что мне говорят делать. Я ничего не знал об этом убийстве. Я даже не знал, что он вернется…

Однако мы оба говорили в пустоту. Голова Наны была опущена, и где-то на середине второй страницы она подняла руку, чтобы заставить нас замолчать.

Папка лежала у нее на коленях. Я увидел, как по ее щеке скатилась слеза и упала на открытую страницу.

— О Господи. — Она подавила рыдание. — О Господи… — она протянула руку и коснулась спины Паата. — Мы должны выйти с этим в прямой эфир — прямо сейчас.

Глава восьмая

Глаза Наны пробежали по оставшимся страницам, и она перестала вытирать слезы рукой, чтобы не размазать тушь.

Загорелись прожектора, и начала работать камера. Коба, стоявший позади нас, зашевелился. Думаю, он хотел узнать то же, что и все остальные: что случилось, что было в этих бумагах?

Загорелись экраны. Перед нами материализовалась женщина в синем пиджаке, сидящая за столом в пустой студии. Она надела на себя наушники, и послышался чей-то голос. Мы явно были в прямом эфире.

— Нана? Нана?

За пару секунд она овладела собой, затем начала говорить низким, уверенным голосом. Имя База снова всплыло несколько раз, Нана смотрела вниз и цитировала большие куски из документов. Женщина в студии выглядела явно шокированной. Позади нас Коба просто приходил в ярость. Во всем этом не было ничего хорошего: документы База должны были нам помочь, а судя по всему, только усугубляли положение.

Закончив последнюю страницу, Нана захлопнула папку и засунула ее в боковой карман своего пиджака.

Она обменялась парой фраз со своей коллегой в студии, которая поднялась из-за стола и исчезла с экрана.

Глаза Наны все еще были полны слез, когда она снимала с себя наушники.

— Завтра мы с Зурабом планировали обратиться к парламенту. — Она старалась не разрыдаться. — Мы собирались заснять его, раскрывающего содержание этих документов в присутствии коллег из парламента, перед всеми людьми. — Она медленно покачала головой. — Но мы не имели ни малейшего представления… ни малейшего представления о том, что эти откровения будут такими… такими… — она пыталась подобрать слово, — омерзительными, — закончила она, однако по выражению ее лица я понял, что оно не отвечало всем требованиям.