Книга Мертвецкая - Линда Фэйрстайн

— А в чем подвох?

— Ну, по старым правилам, мистер Чэпмен, профессора получают авторские права на все изданные книги и опубликованные статьи, а институт — патенты на результаты проводящихся в нем исследований. Раньше нам причиталась четверть прибыли. В прошлом году Колумбийский университет изменил политику. Университет сохраняет за собой права на интернет-проекты, финансируемые из его фондов, и может использовать свою рабочую силу, зато профессорам принадлежит большая часть доходов.

— А роль Греньера?

— Вокруг университетов и колледжей вьются многие интернет-компании со значительной долей спекулятивного капитала. Биология — одна из областей, в которой, по их мнению, можно купить много исследований, и причем довольно дешево. И превратить их в золото. Греньера выгнали из Колумбийского университета. Не поладил там кое с кем. Чересчур деспотичный. Его нанял Королевский колледж, и теперь он старается повысить доходы и на его территории. Все эти биотехнические компании ищут крупные исследования по наркотикам. Только подумайте о прибыли с инвестиций. День-деньской над пробирками трудится какой-нибудь выдающийся аспирант, которому вы не платите ни цента. Да и зарплата его научного руководителя — лишь крупица по сравнению с заработками верхушки.

— В чем проблема?

— Основной конфликт с новым ректором, Паоло Рекантати. Он хочет контролировать выбор исследований, которые должен поддерживать колледж. Он — пурист. По его мнению, если профессора будут получать долю с результатов работы, это может привести к ужасным последствиям.

— Лола и Томас Греньер ладили?

— Пока она не узнала, что он пытался меня использовать. Что он был не очень искренен, когда объяснял администрации свой интерес ко мне и моей работе. Оказалось, что это вовсе не по тем причинам, которые он назвал руководству.

Долгосрочные исследования проблем со здоровьем, связанных с употреблением наркотиков. Если не ошибаюсь, именно это сказала нам Сильвия Фут. Лэвери тихо засмеялся.

— Лола накинулась на Греньера, как гремучая змея на жертву. Готова была укусить в мгновение ока. Если Греньер говорил «это черное», Лола утверждала, что белое. Уверен, вы понимаете, о чем я.

— Когда это произошло?

— В начале осени, несколько месяцев назад.

— Чего на самом деле он от вас хотел?

Лэвери засмеялся добродушнее:

— Что вы знаете о виагре, детектив?

— Не слишком много.

— Основной компонент виагры получают из опийного мака. Из него же — опий и героин. Принцип действия заключается в увеличении притока крови непосредственно к половому члену. Однако данный препарат имеет определенные побочные эффекты. Но вы это, наверное, и сами знаете. Он плохо сочетается с другими лекарствами. Поэтому многие фармацевтические компании ищут лучшую комбинацию, более здоровое решение проблемы пожилых людей. Но никто в колледже не разбирается в опийном маке лучше, чем я. В профессиональном смысле, разумеется. Греньер заключил с одной из крупных фармацевтических компаний контракт на проведение исследований. Он просто-напросто забыл взять меня в долю.

— Вы поссорились?

— До драки дело не дошло, но приятным это не назовешь. Я не люблю, когда меня используют.

— Чью сторону приняла Лола?

— Мою, детектив. Не могу сказать, что ей так уж нравился Греньер.

— Но они все же работали вместе в проекте «Блэкуэллс»?

— Не уверен, что песочница оказалась достаточно большой для них двоих, но она попыталась обойтись тем, что есть.

— Вы знаете легенду о бриллиантах Фриленда Дженнингса?

Лэвери отодвинулся от стола и снова засмеялся:

— Конечно, знаю. Это одна из тем, на которые мы с Лолой обычно спорили по ночам. По историческим ли причинам вас интересуют эти раскопки, говорил я ей. Этот остров хранит немалую часть печальной истории города, он — кладезь человеческих страданий. Но не тратьте силы на притянутые за уши рассказы, которые могут оказаться выдумкой.

— Это удерживало Томаса Греньера и Лолу Дакоту вместе?

— Не глупите. Греньер — ученый. Он считал, что со стороны Лолы глупо верить, будто бриллианты до сих пор лежат где-то в земле. Остров интересовал его исключительно с научной точки зрения.

— Что именно его там интересует?

— Греньер снова надеется извлечь выгоду. На этот раз от работы студентов во время изучения Оспенной больницы. В области медицинской этики ведутся жаркие дебаты. Следует ли теперь, когда болезнь побеждена по всему миру, полностью уничтожить вирус оспы? С другой стороны, поскольку для получения вакцины необходим живой вирус, не лучше ли сохранить немного на случай ее повторной вспышки? И кто будет хранить смертельный вирус? Кто не развяжет биологическую войну?

— И разумеется, какая-то биотехническая компания будет поддерживать этот проект в надежде, что исследование болезней, лечившихся на острове Блэкуэллс в прошлом веке, окажется полезным для ученых, решающих наше будущее, — заключила я.

— Точно. Вряд ли найдется еще один такой же изолированный от населения ограниченный клочок суши, на котором содержали, лечили и хоронили столько неприкасаемых. Вот почему Греньеру нравится этот остров.

— Это его предприятие имеет название?

Лэвери помолчал несколько секунд и покачал головой:

— Знал, но сейчас никак не могу вспомнить. Спросите у него. Что-то отвратительное и связанное с оспой, Лола обычно в шутку называла это «мертвецкая. ком».

— Мертвецкая?

— Так Лола называла остров.

— Вы знаете почему? — Слово звучало уже не так таинственно, как в первый раз, когда мы прочли его на клочке бумаги из ее квартиры.

— Многие студенты, участвовавшие в проекте, отказались работать в старой Оспенной больнице. Они увлечены сумасшедшим домом и тюрьмой, но эта заброшенная больница пугает самых смелых. Те, кто не занимается естественными науками, уверены, будто могут откопать заразные вещи. Что зараза по-прежнему таится в предметах, погребенных под слоем земли век назад. Они не хотят иметь ничего общего с этой жуткой историей.

— Вы когда-нибудь ездили с Лолой на Блэкуэллс, в смысле — на остров Рузвельта?

— Три или четыре раза. Она показала мне так называемый Октагон с этой потрясающей лестницей. И разумеется, руины больницы. Глядя на развалины с этого берега реки, я всегда ломал голову, что это такое.

— Вы не возражаете, профессор, если я задам вам несколько вопросов насчет обвинений в растрате гранта? — В свете всего, рассказанного Сильвией Фут, казалось странным, что Лола так защищала Лэвери.

Его настроение снова изменилось, и он напрягся.

— У меня есть адвокат, мисс Купер. Он просил меня в его отсутствие не обсуждать это дело ни с кем.

Чэпмен вильнул в другом направлении: