Книга Триумф броненосцев. «До последнего вымпела» - Вячеслав Коротин

– Я не совсем понимаю, уважаемый господин посол, – начал Владимир Николаевич Ламсдорф, услышав о претензиях японцев, – зачем меня оторвали от важных дел. Неужели вашему правительству не ясно, что на таких условиях Россия никогда не заключит мира.

– Я лишь выполняю волю своего императора, – поклонился японский дипломат, – но имею полномочия и к поиску компромиссных решений…

Переговоры, конечно, не торговля на рынке, но что-то общее в обоих процессах имеется…

Обеим империям был необходим мир, обе империи старались «состричь» максимум дивидендов из сложившейся ситуации и не «потерять лица» на международной арене, обе делегации старательно пытались найти решение, которое было бы не унизительным для противника и максимально выгодным для себя. Исходя из сложившейся ситуации, разумеется…

России мир был необходим, как вода для обезвоженного организма, а Японии – как воздух для организма любого. Японская нация задыхалась в этой войне, но она задыхалась и на своих островах, ей, поднявшейся из феодализма в капитализм, требовался рынок сбыта на континенте.

Ламсдорф со своей делегацией это прекрасно понимал, понимал и то, что Россия вполне может обойтись и без Квантуна, без Северной Кореи, без Южной Маньчжурии… Но здесь вставал вопрос о престиже Великой Державы: даже если все это отдать за деньги (которых у Японии нет и теперь уже не предполагается), то уважение к России в мировой политике упадет до самой нижней отметки.

Формоза, Окинава и Цусима были включены в список претензий заведомо с намерением от этих претензий отказаться… Ну то есть все как на рынке все-таки – торговаться нужно начинать с максимума.

Японская делегация, разумеется, с негодованием отвергла столь наглые поползновения, но и свои аппетиты поумерила…

Переговоры «покатились» по сложившимся для этого процесса шаблонам. Курильскую гряду японцы согласились вернуть России в обмен на формально захваченный Бонинский архипелаг, и Охотское море вновь стало внутренним водоемом Империи. Однако право беспошлинной ловли на шельфе островов японцы для своих рыбаков выговорили.

К тому же Япония лишалась особого статуса на Сахалине.

«Варяг» и «Решительный» безусловно возвращались России в боеготовом состоянии за счет японской стороны, как и все захваченные торговые суда. Ни одного вооруженного японца не должно было оставаться на континенте.

Россия «великодушно» отказалась от претензий по поводу совершенно ей не нужных островов южнее Хоккайдо, и вопрос перешел к Южной Маньчжурии, Корее и Ляодунскому полуострову. Здесь «терять лица» нельзя было никому.

Российская и Японская империи признавали права друг друга в Корее, и линия раздела сфер влияния прошла по сороковой параллели (Корея фактически «воевала» на стороне Японии, так что мнения Страны утренней свежести никто и не спрашивал).

А вот с Ляодуном намучились: формально он захвачен армией генерала Ноги и стоил ей немалой крови, но нормально – Япония, вероломно напавшая на Россию, побеждена. И неважно, что ни сам полуостров русским уже фактически не нужен, ни прилегающие к нему территории, – вопрос престижа…

Ламсдорф с Митсухаси для обсуждения этого вопроса неоднократно удалялись общаться с глазу на глаз.

В результате Япония согласилась освободить данные территории, но был составлен дополнительный секретный протокол, по которому Страна восходящего солнца имела право через год выкупить право аренды у России. Но с правом участия в концессиях русской стороны. Южно-Маньчжурская железная дорога при этом оставалась российским объектом.

Поскольку Стране восходящего солнца нечем было покрыть ближайшие долги и проценты по ним, то Россия согласилась приобрести в качестве компенсации строящиеся крейсера типа «Цукуба». Для немедленной перепродажи, разумеется.

Отдельной статьей рассматривался вопрос о пленных. Русская делегация согласилась оплатить по самой высокой цене все издержки, но только после возвращения всех портартурцев, маньчжурцев и моряков на родину. Так что чем больше их вернется домой живыми и здоровыми, тем выгодней самой Японии – больший долг скостят…

Дебаты продолжались еще с неделю, но стороны все-таки договорились.

Мир был заключен.

Глава 42

– В общем, никто меня обратно особо не ждет – места в доме и старшим братьям мало, и подружка моя бывшая, как выяснилось, уже замуж выскочить успела. Вот и решил я в Маньчжурии счастья поискать, – поведал свою нехитрую историю Яков, когда очередь рассказывать дошла до него. Пока за окном мелькали леса, поля и города необъятной Родины, появившееся по случаю долгой дороги время солдаты коротали, как могли.

– А я думаю, что мы не прямо на Дальний Восток поедем, – сменил уже поднадоевшую всем тему малознакомый Якову солдат. – Говорят, что царь еще с начала войны едва ли не каждый отправлявшийся в Маньчжурию полк лично напутствовал. К нам же не заглянул, так что, мнится мне, что еще помаршируем где-нибудь до Урала.

– Помаршируем или не помаршируем, а на станцию прибываем уже сейчас, – прервал разговор бывший в вагоне за главного унтер-офицер. – Всем приготовиться к выгрузке, если не хотите последними обедать!

К этому времени солдаты уже успели на собственных желудках почувствовать, что далеко не на каждом полустанке была возможность нормально накормить горячей едой полтысячи крепких молодых парней. Вероятность того, что припозднившимся придется еще полдня провести на сухарях, была нешуточная. Поэтому, когда с негромким лязгом вагон наконец остановился, высадка была быстрой и организованной, впрочем, как и последовавший обед. Однако затем, вместо привычного возвращения в вагоны, весь прибывший сюда несколькими эшелонами полк построили на близлежащем поле. Появившаяся было при приказе строиться в голове Якова мысль о Высочайшем смотре тут же испарилась, как только стало ясно, что никому нет дела до того, что выбранный плац находится аккурат между воняющей на всю округу скотобойней и «живописным» холмом местной свалки.

Когда наконец шеренги были выровнены, после формального приветствия к строю обратился командир полка.

– Господа! – переборов себя, но строго по новому Уставу обратился к строю полковник. – Не буду ходить вокруг да около. Завод в Мотовилихе, где артиллеристы нашей дивизии должны были получить орудия, захвачен бунтовщиками. Поэтому нам с вами поставлена боевая задача освободить корпуса от смутьянов, чтобы дать возможность добросовестным рабочим вернуться к станкам, а также получить, наконец, наши пушки. А то без них нам в Маньчжурии плохо придется! Это я вам как бывалый вояка точно говорю! Время не ждет! Поэтому на…ПРАВО![9]Шагом…МАРШ!

Идти оказалось недалеко – через каких-то полчаса перед солдатами показалась окраина рабочего городка. А вскоре по прибытии выяснилась и причина, по которой батальону пришлось выгрузиться, не доезжая до станции, – по неистребимой традиции целая рота дворников, плотников, маляров и цветочников, собранных сюда, похоже, чуть ли не со всей губернии, превращала местную станцию в нечто утопающее в цветах и трехцветных флагах. Как выяснилось, полковник и сам до прибытия на место не знал, что здесь намечается еще и Высочайший смотр, поэтому, когда полк снова построили, он выглядел куда более озабоченным. Выразилось это в уже совсем другом тоне, с которым он обращался к полку: