Книга Язычник - Арина Веста

— Диночка, леди Ди, ай лав ю… — шептал я как можно слаще, полагая, что голливудского набора пошлостей будет достаточно для пустоголового клона. — Я хочу тебя, детка… Иди ко мне…

Изящная дама в пеньюаре Дионы метнулась ко мне, стиснула, как пьяный грузчик, и без церемоний повалила на кровать. Через две-три минуты все было кончено. Психическая структура клона оказалась очень примитивна. Известно, что гипноз не действует на пьяных, дебилов и животных. По интеллекту и рефлексам клон застрял где-то между двумя последними. Я усыпил ее, как курицу, за минуту, всего лишь удерживая ее голову неподвижно. Подобная каталепсия может длиться от нескольких часов до суток.

Брезгливо сдернув с ее руки кольцо, родовую реликвию властителей Севера, я связал ее запястья, окрутил щиколотки полотенцем и заклеил рот пластырем.

С наружной дверью пришлось повозиться. После нескольких попыток взлома замок поддался и я, как гяур, ворующий одалиску, перетащил ее в свой номер и там крепко накрепко прикрутил простынями к кровати.

Потом, тенью мелькнув мимо дремлющего портье, побежал за Дионой. Она все так же одиноко сидела в полупустом баре: у нее не было денег расплатиться за жалкое угощение.

Я молча протянул ей кольцо на ладони.

— Умоляю вас, Денис, хорошенько помойте его, прежде чем одевать.

— Что с ней? — спросила Диона.

— С кем?

— С этой женщиной?

— Не волнуйтесь… ничего плохого с ней пока не произошло.

— Я запрещаю вам убивать ее…

— Слушаюсь и повинуюсь, госпожа. Но что прикажете делать с ней: везти с собой в чемодане?

— Вы не должны никого убивать.

Она мягко коснулась моей щеки, как тогда, в осеннем саду под пение скрипок, и посмотрела в глаза печально и бесстрашно.

— Хорошо, я что-нибудь придумаю, — пробормотал я. — А вам придется посидеть в этом кафешантане.

Вернувшись в «Рюш», я осведомился у портье, до какого часа забронированы наши номера.

— До двух часов дня, — последовал ответ.

— Отлично, я беру напрокат машину, хочу попрощаться с Альпами.

— Час — сто франков, и деньги сразу.

— Я буду не один, — как можно развязнее ухмыльнулся я, подмигивая портье.

Минут через десять я вышел из номера со спящей красоткой на руках. Я успел приодеть ее в свою ярко-полосатую горнолыжную куртку и брюки для скоростного спуска. В Африке они мне вряд ли понадобятся.

Портье с нескрываемой завистью смотрел вслед этим непостижимым русским.

В машине я включил отопление, стянул с клона приметную крутку и оставил досыпать на заднем сиденье. Потом бегом кинулся за Дионой. Я заплатил за нее и повел в «Рюш». Возле отеля я набросил на ее плечи куртку, снял с нее черную шапочку и слегка растрепал волосы.

— Диона, будьте осторожны. Вы очень дороги мне. — Я поцеловал ее хрупкие пальцы. — Я не оставлю вас, и пока я жив…

Она мягко коснулась моих губ, и я умолк, заранее зная, что не найду нужных слов, чтобы выразить свою тревогу, все надежды и всю радость видеть ее и служить ей.

Остаток ночи я вез спящую красавицу по серпантину горной дороги мимо сонного городка, где ранним утром очутились мы с Дионой, в уютную долину, пахнущую овечьим сыром и дымком пастушьего костра.

Моя спутница проснулась и тоскливо мычала заклеенным ртом.

Горы тонули в рассветной дымке. Кудрявые нежно-розовые овцы нестройным блеяньем приветствовали восход солнца. Даррю уже суетился у своего балагана. Настоящая сельская идиллия, трогательная пастораль. Я выволок клона из автомобиля и попытался поставить на ноги, машинально освобождая ее руки и рот.

Лже-Диона вяло отбивалась. Усевшись на мокрую от росы траву, красотка принялась неудержимо зевать. Даррю в недоумении двигал мохнатыми бровями. Кто разберется в душе деревенского дурачка? Но правильно поется в забытой песенке: «надо только верить и ждать» и жгучая мечта растопит ледяные оковы предопределения, и в наш скудный, черствый мир упадет капля райского блаженства.

— Эта девушка не говорит. Она «бе-бе», как твои овечки, бери ее себе. Она будет тебе помогать.

Не сдерживая чувств, Даррю опустился на корточки, с жадностью разглядывая Лже-Диону. Есть особые, судьбоносные моменты, когда люди разных культур понимают друг друга без переводчика.

— Полис? — озабоченно переспросил Даррю.

— Ноу полис… Это подарок. Ее зовут Долли… И она согласна спать в твоей хибаре, пить молоко и есть козий сыр.

— «Дормир»? — неуверенно переспросил пастух.

— Обязательно будет! — погасил я последние сомнения Даррю.

Разыскав в балагане ножницы для стрижки овец, я как можно короче откромсал роскошную гриву Долли и бросил в догорающий костер, в знак ее новой жизни и полного освобождения от черномагического патронажа.

Абадор угощал ею пресыщенную элиту, но мне удалось свершить маленькую революцию и экспроприировать у экспроприаторов их игрушку. С легким сердцем и чистой совестью я отдавал «вавилонскую блудницу» в заскорузлые руки труженика бича и пастбища. Маленькие глазки Даррю окончательно сошлись к переносице. Бедняга, конечно, был ненамного красивее, чем звонарь Квазимодо, и от внезапно свалившегося счастья его совсем развезло. Я достал из машины плетку Антипыча и вложил ее в трясущуюся ладонь Даррю.

— И вот еще, если она будет дурить, огрей ее пару раз… Ну, Даррю, будь мужчиной.

Долли жалась от холода и как, бабочка после зимней спячки, расправляла затекшие крылышки. Даррю торопливо кутал ее в одеяла. С таким заботливым мужем ей будет не скучно коротать альпийские зимы. Она научится не хуже бернской овчарки стеречь овец, а если проявит способности, то даже стричь, доить и прясть шерсть.

Пастух еще не стар, и возможно, через год, другой у них родится бойкий пастушонок. Неудавшаяся Лилит вполне способна принести потомство. Несомненно, продвинутый Абадор постиг некие законы мистической истории: все пророчества обязательно сбываются, хотя иногда довольно неожиданным образом.

Утренний сон сладок. Мне было жаль будить Котобрысова. В необъятной пижаме с рисунком из розовых слоников толстяк был трогательно уютен.

— Гервасий, спасибо за спасение из сатанинских катакомб.

— Вы за этим забрались ко мне в такую рань?

— Не только. Знаете ли вы о заговоре против Дионы?

Гервасий виновато заморгал.

— Отвечайте, готовы ли вы присягнуть истинной царице или предпочитаете развлекаться с гнилыми клонами по подвалам и подземельям.

— Готов, готов, голубчик…

— Так вот, я уничтожил лже-Диону. Ну! Клянитесь не вредить, не доносить и, может быть, будущая царица помилует вас.

— Клянусь, клянусь, клянусь! Да я ничего плохого и не делал. Вы же знаете, это все шельма Абадор…