Книга Украшение и наслаждение - Мэдлин Хантер

Но граф не собирался оставаться здесь с ней целую вечность и продолжать идиллию неделя за неделей. Эмма поняла, что он останется здесь до тех пор, пока не сочтет, что ей не угрожает опасность. И она догадалась, что он чего-то ждал, — очевидно, что-то должно было случиться…

Тут граф направил коня в ее сторону, потом вдруг резко остановил его — теперь он не обращал внимания ни на жеребца, ни на нее.

Оказалось, что через поле галопом мчался какой-то всадник. Он направлялся к конюшне, но, увидев Саутуэйта, повернул в его сторону. Они встретились, поговорили о чем-то, потом поскакали к Эмме. И тут она узнала во втором всаднике виконта Эмбери.

Саутуэйт спешился и позвал грумов, чтобы оседлали его гнедого жеребца. А Эмбери, поздоровавшись с Эммой, сказал:

— Надеюсь, ваш визит был спокойным, мисс Фэрборн?

— Конечно, спокойным, уверяю вас. А вы тоже прибыли сюда, чтобы отдохнуть? Должно быть, сезон был очень утомительным…

Эмбери криво усмехнулся и кивнул:

— Да, очень. А я приехал посмотреть, как Саутуэйт объезжает своего нового жеребца.

Тут грум вывел гнедого коня, и граф сказал:

— Мы с Эмбери собираемся проехаться верхом, а вы, мисс Фэрборн, поедете в карете. — Он взял Эмму за руку и подвел к экипажу. Казалось, он был чем-то весьма озабочен.

Эмма посмотрела на Эмбери и спросила:

— Что-то случилось?

— Ничего особенного. Объясню позже, — ответил вместо виконта Саутуэйт.

Эмбери же старался не смотреть в ее сторону.

Тут граф вскочил в седло, и они с Эмбери ускакали.

— Что ты все молчишь? — спросил Дариус.

Друзья ехали по подъездной аллее Краунхилла, и Эмбери как-то неодобрительно поглядывал на графа. Тот нахмурился и проворчал:

— А теперь у тебя вид человека, собирающегося отпустить критическое замечание.

— Не мне критиковать твое поведение, особенно в том, что касается мисс Фэрборн, — сказал Эмбери. — Я предоставлю это Кендейлу, который не обрадуется, узнав, что она здесь, а не там, где должна находиться.

— Я сам поговорю с ним.

Саутуэйт прекрасно знал, что Кендейл обвинит его в том, что он поставил под удар все предприятие. И он, Дариус, в самом деле был в этом повинен.

— К тому же леди еще не знает о том, что мы задумали, не так ли?

Граф утвердительно кивнул:

— Да, еще не знает. Скоро я все объясню ей.

— Не мне указывать тебе, что в своих письмах ты потребовал от меня того, что мне глубоко претит. Мне пришлось отправиться к Пенхерсту и попросить его взять на себя посредничество в деле с министром.

— Мы оба знаем, что Кендейл никогда бы не взял это на себя.

— Как тебе повезло, что я такой покладистый… Я сердечно тронут, что ты считаешь мой нрав подходящим для твоих целей.

Дариус решил, что друг, перечислив свои обиды, успокоится. Но тот продолжал хмуриться, и граф сказал:

— Мрачность не идет тебе, Эмбери. Ты сейчас выглядишь как моя тетя Эмилия, когда поджимает губы.

— Я не поджимаю губы. И даже не выражаю неодобрения. И все же готов признать, что сбит с толку. Возможно, даже изумлен.

— Чем?

— Тобой и мисс Фэрборн.

— Я никогда не судил тебя, Эмбери, из-за твоих романов, так как знаю: опасно говорить джентльмену, что его леди ему не пара…

— Романов?.. Я не могу критиковать роман, о существовании которого даже не подозревал. Уверяю тебя! Я думал, ты просто сочувствуешь мисс Фэрборн и отдаешь ей должное. Но я не догадывался, что ты добился такого успеха, как роман. А что, это было так необходимо?

— Возможно, ты считаешь, что мне не следовало оказывать ей внимание — независимо от того, есть ли у нас роман или нет. А может, ты хочешь отдать ее на растерзание мерзавцам из министерства внутренних дел за то, что она сыграла некую роль в этой истории? Но я готов к тому, что Кендейл пожелает довести до конца эту нашу игру, чтобы мы захватили всю шпионскую сеть.

— Я тоже надеюсь, что мы захватим их всех, хотя, возможно, дело станет весьма опасным. Но поверь, в этом случае я не стану настаивать на том, чтобы привлекать женщину к этому делу.

Они остановились перед Краунхиллом и спешились.

— Если уж хочешь знать мое мнение, Саутуэйт, то могу сказать: я в ужасе от того, что ты позволяешь этой бедной женщине так одеваться. Правда, следует заметить, что она умеет носить эти уродливые тряпки так, будто это тончайшие шелка.

Дариусу вовсе не казалось, что Эмма выглядела безобразно в таком наряде. Он даже не заметил, какое на ней было платье, пока они оба не посмеялись над ним.

— Нам пришлось использовать эти тряпки.

— Тебе бы следовало быть умнее… — Эмбери сокрушенно покачал головой. — Бедная женщина.

Они тут же прошли в библиотеку, где их уже ждал Кендейл. Вдобавок их дожидался небольшой арсенал — все столы были завалены пистолетами, мушкетами и мешочками с порохом.

— Нас трое, а мушкетов пять, — заметил Дариус, оглядев оружие.

— Предпочитаю иметь кое-что в запасе. И я позаботился о том, чтобы все они были заряжены и находились на месте, — сказал Кендейл. — У меня в карете еще кое-что осталось.

— Мне будет гораздо удобнее управляться с пистолетом, — сказал Дариус.

— Не забывай, что наша цель — захватить их живьем, — напомнил Эмбери Кендейлу, когда тот взял в руки мушкет и заглянул в дуло.

— Главное сейчас — проявлять бдительность, — пробурчал Кендейл. — Не хочется думать о том, что ты не защищен с тыла.

— У тебя нет оснований считать, что Таррингтон и его люди предадут тебя, — ответил Дариус.

— А у тебя нет оснований считать, что они этого не сделают. Чего стоит честное слово преступника?

— Случилось так, что мне удалось узнать, насколько крепким может быть честное слово Таррингтона.

— Лучше уж ему сейчас сдержать слово. Только боюсь, этот Ходжсон постарается его подкупить…

Эмбери вытащил из кармана часы и сообщил:

— Отбываем через три часа. Остальные скоро будут здесь. Есть известия из Лондона? Почта прибыла?

— Еще нет.

— А если письма не придут?

Дариус надеялся, что одно-то точно придет.

— Все равно отправимся, — сказал Кендейл. — Погода отличная. Канал спокоен. Надеюсь, сегодня все закончится и недели через две мы освободимся от этого дела. Если ждать слишком долго, начинаешь делать ошибки. А эта женщина, Фэрборн… Она может счесть, что ее обвели вокруг пальца, если она будет сигналить ночь за ночью, а никто не появится…

Эмбери отложил мушкет и многозначительно посмотрел на графа.