Книга Давай не будем, мама! - Алсу Идрисова

сделала шаг навстречу к психологу, чтобы поговорить начистоту обо всем, как вдруг…

– Рита! – быстрыми шагами к Рите приближался улыбающийся Слава.

Не отдавая себе отчета в том, зачем она это делает, Рита распахнула объятия и кинулась к Славе. Тот с чувством обнял ее и прижал к себе.

– Соскучилась? – радостно спросил он, заботливо забирая из рук Риты легкую сумку. – Я тоже скучал ужасно весь день…

С некоторым удовлетворением отметив про себя, что психолог растерянно взирает на эту картину, явно сбитая с толку, Рита через силу улыбнулась и ответила:

– Конечно, соскучилась. Весь день только о тебе и думала!

Играть в любовь было до ужаса приятно – так же, как и осознавать, что она больше не одна.

Вот только… почему же на душе по-прежнему было так тоскливо и одиноко?

Глава 45

Вечером того же дня мы сидели с Аркадием в холле больницы и ждали новостей.

Новостей не было.

Точнее, последние новости нам сообщили два часа назад. Мама в результате неудачного падения сломала шейку бедра. Молодой доктор на бегу говорил что-то о противошоковой терапии, коррекции артериального давления, необходимости оперативного вмешательства и эндопротезировании…

Я не понимала ничего и все время дергала Аркашу как полоумная:

– Что, что он сказал?

– Говорит, что операция в этом возрасте связана с рисками, – протянул Аркадий. – А если не оперировать, то…

Он не договорил, оборвав себя на полуслове. Мы оба понимали, что он имел в виду.

Так и сидели рядышком, словно нахохлившиеся на ветру воробышки, и ждали. Уже и не вспомню, когда мы так сидели с Аркашей – разве что в детстве, когда мама задерживалась на работе, и мы ждали ее в опустевшем школьном холле. Ходить по вечерам одним мама запрещала – в городе в тот год бесследно исчезали дети…

– А помнишь, ты мне уроки по русскому всегда делала? – неожиданно спросил Аркадий. Его теплый и родной голос успокаивал, вселял надежду.

– Помню, – улыбнулась я. – И поделки за тебя по труду клеила. А ты говорил: «Аккуратнее клей», – и шел спать!

– А еще от пацанов ты меня отбила, – охотно включился в воспоминания Аркадий. – Бить меня собирались всем двором за то, что кота выпустил. Они на нем эксперименты ставить собирались.

– Было дело… – я снова улыбнулась далеким воспоминаниям. – Мне тогда в драке пальто порвали новое. Ох, и досталось нам тогда от мамы.

– Люб, а ты как вообще? – осторожно спросил Аркадий, и на глаза мои при этом вопросе навернулись слезы.

Как я вообще?! Господи, я не знаю! В последнее время это волновало меня меньше всего на свете!

– Аркаш, скажи честно, – спросила я без обиняков. – Если сейчас к тебе вернется твоя жена – ты примешь ее? Ради дочери? Аркаша нахмурился.

– Ты знаешь, я много думал об этом, – признался он. – Представлял, как это будет. Бредил наяву – видел же, как мучается Софийка. Но все течет, все изменяется. Во-первых, я не думаю, что она когда-нибудь вернется. А во-вторых, даже если такое произойдет… Мне кажется, она уже не найдет того человека, от которого ушла несколько месяцев назад.

– Вот, и я думаю, что я теперь другая, – задумчиво произнесла я. – Без прежних ориентиров выброшена в свободный полет. Ощущаю себя птицей, вырвавшейся из золотой клетки, – грустно иногда, но теперь знаю точно – назад пути нет. Даже ради детей. Господи, неужели это я говорю?!

Аркаша обнял меня за плечи и привлек к себе.

– Все будет хорошо! – уверенно сказал он. – Ты всегда можешь на меня рассчитывать, сестренка.

И я почему-то сразу ему поверила.

Около шести вечера рядом с нами материализовался врач. Сообщил, что мама пришла в себя, ей ввели обезболивающие препараты, и теперь она спит.

– Вы можете пока ехать домой. При необходимости с вами свяжутся, – добавил он, видя, что мы и не собираемся уходить. – О выписке пока не может идти и речи.

– Давай я тебя подвезу, – предложил Аркаша. – Кстати, ты куда поедешь?

– К маме, – без колебаний ответила я. – Мой дом теперь там. Да и Алена должна была уже приехать с Настей.

Однако, когда мы вышли из больницы на промозглый зимний воздух, внизу нас ждал сюрприз.

Точнее, не нас, а меня. У припаркованной на обочине машины стоял Серега.

– Поехали домой, – сказал он, увидев меня. – Поиграла в самостоятельность – и хватит.

– Ты как узнал, что я здесь?! – изумилась я. – Телефон я забыла у мамы, Алена еще не знает, что бабушка в больнице. Тогда как же?..

– Спасибо ушам и глазам милых соседок моей тещи, – усмехнулся Серега. – Они доложили не только о том, что Люба появилась у квартиры матери ночью с чемоданом в руках, но еще и подробно рассказали о приезде МЧС, вскрытии квартиры и приезде бригады скорой помощи. Правда, при постановке диагноза божьи одуванчики путались, но в остальном доложили все верно. Садись, поехали.

– Я никуда не поеду, – я намертво вцепилась в рукав куртки Аркадия. – Нам не о чем говорить, мы все выяснили, Сережа. Дату суда ты знаешь, девочки останутся со мной, а ты останешься единоличным владельцем квартиры и будешь счастлив со своей ненаглядной. Ты ведь этого хотел?

– Езжай, Аркадий, нам с супругой надо поговорить. Наедине, – Серега распахнул передо мной дверцу автомобиля, но я не торопилась отпускать Аркашу. Да и он, насупившись, хмуро смотрел на Сергея, и взгляд его не выражал ничего хорошего.

– Серег, тебе же сказали, Люба не… – начал Аркаша, но Серега тут же перебил его, не дав договорить.

– Люба сделает то, что я скажу, – нахально ответил он. – Сядет в машину и поедет домой. В нашу квартиру.

– По какому праву ты распоряжаешься мной? – возмутилась я. – Мне противен этот дом, я в него не вернусь.

– Вернешься, – перебил снова Серега. – Вернешься, когда узнаешь, что девочки отказались переезжать к бабушке в однокомнатную квартиру. Кстати, что с ней?

– Не твое дело! – заорала я, не обращая внимание на прохожих. – Не твое собачье дело! Не ври, что они не хотят переезжать! Это ты подговорил Настю! Подкупил игрушками или телефоном! Настя – ребенок и еще не понимает, что ты втянул ее в грязную игру! Не понимает, что ты манипулируешь ею, чтобы насолить мне!

– Настя – умная девочка и прекрасно понимает, что лучше жить в комфортной собственной комнате с игрушками, чем находиться в одной комнате с матерью, старшей сестрой и безумной бабкой, – злорадно закончил Серега. – Бабкой, которая, скорее всего, больше не встанет с постели! Ну, так что? Поедешь домой? Я оплачу дом