Книга Соблазнить герцогиню - Эшли Марч

Щеки Эммы раскраснелись, глаза блестели, и она, схватив подругу за руку, шепотом выпалила:

— О, я так и знала!.. Я догадывалась! Герцог, твой муж… — Эмма перевела дыхание. — Его светлость подал прошение о разводе, представляешь?! — Шарлотта молчала, и подруга добавила: — Так что, наверное, тебя можно поздравить?..

«О Боже, он все-таки решился!» — мысленно воскликнула Шарлотта. Взглянув на подругу, она спросила:

— Это точно?

Эмма пожала плечами:

— По крайней мере, таковы слухи…

— Но как ты узнала?..

— От леди Фицуильям. А она услышала это от своего мужа, который услышал от мужа их дочери. А дочь с любовником сбежала в Грецию, представляешь? Не в Шотландию, а в Грецию! Очень романтично, правда?

Шарлотта в недоумении уставилась по подругу:

— Но при чем тут мой муж?

— Ах, конечно, ни при чем! — отмахнулась Эмма. — Просто я рассказываю тебе все, что узнала. Ведь побег в Грецию — это необыкновенно романтично! А что касается герцога… Это пока что слухи. Говорят, что лорд Ротмар услышал о разводе от лорда Сте…

— Лорд Ротмар? — перебила Шарлотта.

— Да, Ротмар, — кивнула Эмма. — А он об этом услышал от лорда Стеббинса.

Шарлотта молча смотрела на подругу, ожидая продолжения. Но та тоже молчала — как будто все уже подробнейшим образом объяснила.

— А откуда узнал лорд Стеббинс? — спросила наконец Шарлотта.

Эмма заморгала и надолго задумалась. Потом в растерянности пробормотала:

— Не знаю…

Шарлотта нахмурилась и поднялась со стула.

— Куда ты? — спросила Эмма. — Хочешь уехать отсюда?

— Да, хочу. Мне нужно срочно увидеть Филиппа. Нужно… узнать кое-что.

— Но что именно?

Шарлотта со вздохом опустилась на стул. Действительно, что она спросит у Филиппа? Спросит, правдив ли слух? А если правда, то что тогда? Поблагодарит его? Поздравит? Или, может быть, предложит отпраздновать такое событие?

Шарлотта снова вздохнула. Ей совсем не хотелось веселиться, — напротив, ужасно хотелось расплакаться. Ведь если Филипп наконец выполнил ее просьбу и подал прошение о разводе… О, это означало, что она больше не будет герцогиней Радерфорд. И больше не будет женой Филиппа.

Казалось бы, именно к этому она и стремилась все последние три года, но вот теперь вдруг выяснилось… О, она ведь совершенно к этому не готова! Не готова к разводу… Не готова расстаться с Филиппом…

Да, она три года мечтала о свободе и думала о том, чем займется после обретения свободы. А теперь вдруг обнаружила, что даже не может вспомнить, что это были за мечты.

Да, конечно, развод произойдет не сразу даже в том случае, если суд даст положительный ответ на прошение Филиппа. Процесс займет месяцы, возможно, год, — но что потом?!

Женится ли он снова? Будет ли любить новую жену? Будет ли с нежностью смотреть ей в глаза и писать для нее стихи, которые заставят ее смеяться и плакать одновременно?

Эмма посмотрела на нее с беспокойством:

— Шарлотта, ты в порядке? Ты выглядишь… как-то странно.

— Я в полном порядке. И чувствую себя… замечательно! — Последние слова Шарлотта произнесла с таким отчаянием в голосе, что подруга невольно от нее отшатнулась.

Снова окинув взглядом зал, Шарлотта заметила, что на нее по-прежнему поглядывали с любопытством. Но теперь-то Шарлотта понимала: люди смотрели на нее так вовсе не потому, что она считалась падшей женщиной, «скандальной герцогиней», — нет, на нее сейчас таращились только из-за развода. О, как же она ненавидела всех этих сплетников! Ненавидела из-за того, что они узнали об этом первые…

Тут музыканты встали и поклонились слушателям, и это означало, что начался антракт. Тут же раздались аплодисменты, но Шарлотта их не слышала, в ушах у нее звучало лишь слово «развод».

— Шарлотта, ты что, не слышишь меня? — Подруга подтолкнула ее локтем. — Знаешь, я уверена, что он отзовет прошение, если ты попросишь. Ты ведь огорчилась, верно?

— Огорчилась? С какой стати? — пробормотала Шарлотта. — Ведь именно этого я всегда и хотела.

Эмма внимательно посмотрела на подругу. Затем, кивнув, прошептала:

— Да, конечно. Именно того.

Во время антракта Эмма предложила уйти, но Шарлотта отказалась. Она решила, что останется на весь концерт. И пусть сплетники говорят все, что им хочется. Да-да, пусть болтают!

— Ох, сколько же их тут… — проворчала Шарлотта, потягивая пунш. — Ужасная давка…

Эмма с улыбкой пожала плечами:

— Да, Пожалуй, что давка. Но вовсе не ужасная. Мне, например, нравится, когда вокруг много людей. Очень интересно за ними наблюдать. — Придвинувшись к подруге, Эмма тихо прошептала: — Говорят, ты переспала с половиной мужского населения Лондона. Можно подумать, у тебя такой отвратительный вкус. Возможно, в Лондоне и найдется несколько мужчин, достойных внимания, но все остальные… — Эмма умолкла и выразительно взмахнула руками.

Но Шарлотта даже не взглянула на подругу — она вдруг услышала его голос. Обернувшись, она увидела Филиппа, пробиравшегося сквозь толпу. И он смотрел прямо на нее.

— Да, конечно, — говорила Эмма, — у Блэкуэлла стеклянный глаз после войны, но все же я считаю…

Шарлотта подтолкнула подругу:

— Он здесь.

Эмма завертела головой:

— Кто, Блэкуэлл? Где он? Не вижу…

— Нет, мой му… То есть его светлость. — Филипп приближался к ним, и Шарлотта спрашивала себя: «Почему он пришел сюда? Чтобы подтвердить слух? Или решил опровергнуть его?» И она вдруг поняла: ей ужасно хочется, чтобы последнее ее предположение оказалось правдой.

— О!.. — Эмма наконец-то увидела герцога, — Может, мне снова притвориться больной?

Шарлотта не успела ответить, так как Филипп уже стоял перед ней. Едва заметно кивнув, она сказала:

— Добрый вечер, ваша светлость.

— Шарлотта… — Он улыбнулся и поднес к губам ее руку, обтянутую перчаткой. Но даже сквозь перчатку она чувствовала жар, исходивший от его губ.

Сердце Шарлотты болезненно сжималось при каждом ударе. «Я ненавижу его, люблю, ненавижу, люблю», — мысленно твердила она.

Он опустил ее руку, но по-прежнему сжимал в своей.

— Улыбайся, любимая. Улыбайся, чтобы все видели.

Эмма откашлялась и пробормотала:

— Я буду неподалеку. Совеем рядом.

Шарлотта видела, как подруга повернулась к ним спиной и отошла в сторону, но недалеко, — чтобы расслышать все, о чем они с Филиппом будут говорить. И тут она вдруг почувствовала, что ее губы словно сами собой растягиваются в улыбке. Да, она улыбалась, потому что Филипп ее об этом попросил.