Книга Башня грифонов - Мария Хомутовская

восемь, тот разбил ему губу, и Паша шёл домой, не зная, как объяснить родителям запачканную кровью рубашку. Как впервые гулял с девушкой в белую ночь и поцеловал её, глядя с набережной на разведённый Дворцовый мост. Как впервые переспал уже с другой девушкой в комнате друга в общаге на скрипучей кровати…

Все воспоминания были важны: и радостные и грустные, и детские и взрослые, и даже те, где была я.

Я видела, как я лежу на каталке в метро, а Паша смотрит на меня, словно пытаясь разгадать мою магию. Видела свои длинные ресницы и глаза с расширенными зрачками, когда мы танцевали в баре… Видела моё испуганное лицо на крыше с грифонами и торчащие во все стороны из-за ветра волосы. Видела, как мы, взявшись за руки, заходим в кафе, а там за столиком уже сидят Катя, Дима и Костя…

Я больше не чувствовала Пашину руку. Да и своих рук я тоже не чувствовала. Я так погрузилась в Пашины воспоминания, силясь их сохранить, что не видела ничего вокруг.

Внезапная боль пронзила всё тело. И я провалилась в черноту.

Глава 20. Солнце

Веки словно налились свинцом. Я не могла их поднять, как ни старалась. «Поднимите мне веки!» – сейчас Гоголь был бы весьма кстати.

Помню, мне что-то снилось. Ах да! Мне снился Паша. Будто мы с ним обедали в кафешке. С нами ещё были Катя, Дима и Кот. Дима сказал, что хочет обрезать волосы, потому что с ними что-то там случилось. Ещё помню, что мы много смеялись.

Но за умиротворённой картинкой стали просвечивать другие воспоминания: как в Пашу вселился Тэинахэ, как он истончался, навсегда исчезая в золотом свете…

Глаза тут же распахнулись. Но вокруг лишь плавали разноцветные пятна без всякого смысла. Ко мне приблизилось белое пятно и заговорило:

– Полина, вы меня слышите?

Но я обнаружила, что язык мне не подчиняется, и кроме мычания ничего из себя выдавить не смогла.

– Не переживайте. У вас паралич из-за магического истощения. Но это скоро пройдёт.

Белое пятно потихоньку приобретало форму врачебного халата. Я напряглась и всё-таки сказала:

– Па… ша…

– Скорее Алексей Иванович, – ответил халат с усмешкой. – Я ваш лечащий врач. Впрочем, я понял, о чём вы.

Однако отвечать на мой вопрос он не спешил. Если бы я что-то чувствовала, то, наверное, у меня бы мурашки бегали по телу или хотя бы полились слёзы.

– Па… ша… – только повторила я.

– Вам сейчас нельзя волноваться, – сказал врач. – Давайте поговорим о вашем друге позже.

Но мне уже стало так страшно, что я сумела-таки сфокусироваться. Разглядев внутри халата молодого пухляша, я уставилась ему в лицо.

– Ска… жи!

Лечащий пухляш отвёл взгляд.

– Павел Кузнецов ммм… получил травмы, несовместимые с жизнью… Он всё ещё в реанимации, но ничего определённого пока…

– Нет! – вскричала я.

В голове зазвенело. Я внезапно увидела трубки капельницы, тянущиеся к моей руке. Мне захотелось их оборвать…

– Ну-ну, не нужно кричать, – положил мне руку на плечо врач. – Иначе мне придётся ввести вам снотворное. Я понимаю, это нелегко, но вам надо поправляться.

– Паша, – всхлипнула я.

– Давайте так, Полина Алексеевна: постарайтесь отдохнуть, а я сейчас пойду и узнаю всё точно. Но вы… Крепитесь.

И он ушёл. Я осталась наедине с капельницей, белым потолком и бледно-голубой стеной слева. Отвратительный цвет. Как будто грязный. Почему в больницах всё такое унылое? Неужели нельзя покрасить стены в весёлые цвета? Или хотя бы в нормальные, без добавления серого? Маги, мать их перемать, а толку от них никакого!

Как и от меня. Если бы я только могла хоть чем-то помочь Паше…

Слёзы стекали по вискам и впитывались в подушку. Вскоре она промокла, а пухляш-доктор всё не возвращался. Зато я внезапно поняла, что чувствую пальцы ног. В них покалывало, точно после обморожения.

Вскоре я ощутила и пальцы рук. Я лежала и вслушивалась, как медленно возвращается жизнь в моё тело. Уже чувствовала, что оно у меня есть, но пошевелиться не было сил.

Через некоторое время я разглядела на стене изогнутые чёрные линии, которые не могла различить прежде. Словно кто-то баловался с маркером. Я довольно долго всматривалась в них, прежде чем понять, что это контуры огромных ушей. Между ними, ровно посередине, имелись две чёрные точки. Что за странная абстракция? Точки означают глаза? Но мои мысли прервались, потому что в палату кто-то вошёл.

Я попыталась повернуть голову, но легче было бы гору сдвинуть с места.

Надо мной склонилась строгого вида медсестра.

– Как ваше самочувствие? – спросила она.

– А где Алексей… Как его там? Он обещал узнать насчёт Паши. – Я очень обрадовалась, обнаружив, что могу внятно говорить.

Медсестра скользнула по мне взглядом.

– Вам сейчас нельзя волноваться. Павел Кузнецов на интенсивной терапии, специалисты борются за его жизнь.

Я сказала:

– Пожалуйста, вызовите ему целителя! Мага! Я оплачу!

– Не волнуйтесь, – неожиданно улыбнулась она. – Тот парнишка уже вызвал. Бегал и кричал, что он чуть ли не миллионер, пока его не отвели к главврачу. Оказалось, он и правда влиятельный человек, какой-то программист. А с виду на моего младшего похож.

У меня отлегло от сердца. Дима пригласил Паше врача-мага.

– Отдыхайте. Алексей Иванович к вам зайдёт в конце смены, – сказала медсестра и ушла.

А я снова принялась созерцать потолок. Но занятие это было скучное, а знание, что Паша в надёжных руках, немного меня успокоило, и вскоре я заснула.

Я проснулась, едва услышав тихие шаги. Меня явно не хотели разбудить, но мне не терпелось узнать новости о Паше. Напрягая все силы, я приподняла голову, чтобы посмотреть.

Ко мне приближался Дима. Выглядел он помятым, от былой невозмутимости не осталось и следа, светлые волосы спутались и торчат какими-то клоками, фиолетовые глаза покраснели, а на подбородке пробивается светлая щетина.

– Где Паша?

Дима криво улыбнулся.

– Думаешь, он сразу к тебе прибежит козликом?

– Так жив он или нет? – в сердцах воскликнула я.

Бесило, что все ходят вокруг да около и никто не может прямо сказать, что происходит.

Дима остановился у моей постели.

– Жив он, жив, не ори. Всё ещё в реанимации.

Он задумчиво пригладил волосы. Мне показалось, что они стали короче.

Я не смогла ничего ответить. Паша всё ещё на грани! Так долго! Так страшно…

У меня вновь слёзы покатились из глаз. Такое ощущение, что я не могла их контролировать.

– Ну не реви, поправится он, – «поддержал» меня Дима. – А ты сама как?

– Нормально, – всхлипнула я.

– Шевелиться