Книга Укус Милосердия - Харитон Байконурович Мамбурин

глаз.

Не всю, конечно. Голову. Остальное валяется в прихожей с Камнем-Кровавиком, расположенным на груди.

— И снова здравствуйте, аркана Тау, — вздыхаю я, — Один вопрос — о чем вы думали, врываясь в дом мастера тауматургии? Можете не отвечать, вам попросту нечем. И да, вы умираете. Так давно умираете, что вернувшийся я так и не смог извлечь из вашего медленно угасающего сознания хоть что-нибудь полезное…

Глаза на удерживаемой мной голове расширяются почти до предела, но это последнее усилие в жизни главврача — черты её лица расслабляются и взгляд тускнеет. Я держу в руках мертвую голову.

Может, стоило её не в руки брать, а просто отвернуть к стеночке? Померла бы, ничего не поняв. А так даже как-то грустненько получилось.

К чести женщины надо сказать, что защиту она преодолела. Каким-то образом определив и убив наблюдателей, устроившихся в доме на перекрестке, она быстро пробежала недлинную Малиновую улицу, а затем начала в лоб штурмовать особняк. Использовала магию напропалую, у неё с собой было аж пять кристаллов-накопителей большого объёма. Перегрузив все три круга пассивной обороны, она чуть ли не с шашкой наголо ворвалась в дом, отловила от нескольких защитных заклинаний вроде «галемской плети», и профукала несложное, но очень мерзкое заклинание, лишающее головы. Дальше в ход пошли проклятия, иллюзии и моя небольшая заготовка, поддерживающая жизнь в искалеченных и убитых. Нельзя же просто так проливать кровь в доме вампира.

Я разделил с ней иллюзию, попытался узнать больше, это даже частично получилось. Разыгрывал эмоции и мысли, знал, что даже одурманенное и умирающее сознание сможет засечь, если я буду в себе чрезмерно уверен. Медленно умирающий мозг полуэльфийки даже переключился на конструктив, но… я банально опоздал. Прибудь я на пять, на десять минут раньше — смог бы узнать гораздо больше. Хотя, может быть, вот в этой большой и туго набитой сумке найдутся ответы?

Надо бы её припрятать, а то уже слышу визг тормозов. Кавалерия, как всегда, опоздала.

Шегги, Шпилька и Алиса сидели в подвале, нервные и настороженные. Увидев мою физиономию, вся троица облегченно вздохнула и… нагло протолкалась мимо меня, устраивать ревизию дома. Я лишь хмыкнул, глядя, как их троих тут же загоняют назад прибывшие с спецотрядом полиции следователи, не обращая внимания на девичьи визги о том, как хочется им писать.

— Гарру нет, что ли? — пропыхтел знакомый полуорк, пытающийся снять показания с обескровленного тела Тау, — Ну, Старри его сожрёт…

— Её саму Волл поднадкусывает, когда та с больничного выйдет, — хмыкнул я, невозбранно дымя сигаретой, — Такое дело пропустили.

— А какое дело, Конрад? Это разве не твоя бывшая тебя убивать пришла?

— И нахрена бы ей тогда парней на другом конце улицы валить? — поморщился я, — Давай закругляйся, она только порог переступила и её накрыло…

— Разрешил бы ты нам нормальную защиту тебе поставить и сигналки…

— И был бы сейчас трупом. Все б тут были. Ваша «нормальная» защита хороша только против тролля, который перепутает мой дом с сортиром. Так что нефиг. Лучше приезжайте опоздавши, чем вовремя, но на мои похороны.

— Врачиха была настолько хороша?

— Мой дом благословлен чистокровным ангелом, дружище. У неё, как у враждебного элемента, любое начинание на его территории должно было проходить по минимальной планке. Как минимум. Заклинания должны были срываться, любые ритуалы идти лесом, призывные круги так вообще взрываться. А она, начхав на всё, снесла три слоя и вломилась, просто по дурости активировав с десяток ловушек. Видимо, привыкла как раз к вашим поделкам — мол, защита есть, а дальше пустота.

— Ну, Арвистер, не фиг заводить врагов среди архимагов…

— Вали уже, дайте мне отдохнуть. Вон в подвале столяр сидит, исходит от желания починить входную дверь, а я тут с тобой треплюсь.

— Старри будет в ярости…

Что можно сказать? Полуорк зверски ошибся. Когда до Управления дошло, что в заговоре с целью убийства Алисы Тарасовой участвовала главврач специальной больницы, занимающей верхние этажи этого самого Управления, то самосвалы дерьма начали опускаться на огромные вентиляторы. Дом Тау был почти разложен на атомы в процессе обыска, каждый её подчиненный прогнан через десятки допросов, гоблинши Управления ходили с вывихнутыми от бесконечных сплетен челюстями и их некому было лечить. Про наступивший дефицит минетов я просто промолчу.

Мне тоже досталось изрядно. Не сколько из-за Тау, прихлопнутой домом-мышеловкой, сколько из-за забега с троллем по городу. Там шумиха поднялась на весь Омниполис. Пришлось сдаваться, идти рисовать символы, которые углядел что на морде покойного Вальтера, что на воображаемой спине у Екатерины. Насчет вторых я вообще не был уверен, что они настоящие. Ну на спине же! А спина откуда взялась? Тау её воображала! Откуда она знать могла, что ей там на спине нарисовали⁈ Может быть, письку мужскую, а она ей гордилась.

Дома тоже было не всё гладко. На меня умудрились обидеться все. Алисе не понравился домашний арест, Шпилька дулась из-за того, что я запретил ей идти грабить дом покойной главврачицы, Шегги был солидарен с девками, а еще затаил на меня обиду за то, что я отказался заказывать войлочную обивку на новую дверь — такую, чтобы стука не было слышно. Лялечка и Хуммельсдорф от меня шарахались просто потому, что это было выгодно — кормили-то их девчонки!

Даже соседи, мои добрые прекрасные соседи, такие интеллигентные и понимающие, начали меня сторониться! Йаг Таг Каббази просто потому, что оказался свидетелем, как мой дом берут на меч, а кабатчик Валера не смог то ли простить, то ли забыть наши объятия.

…и как в такой атмосфере открывать детективное агентство?

Никак.

Поэтому я сделал то, что должен был сделать уже давно — отправился в загул. Недели пьянок, техасского холдема и ночей с продажными женщинами оказалось достаточно, чтобы окружающие вспомнили, что я не только умный, красивый и обаятельный, но еще и Блюститель, сотни лет проживший в дороге и без каких-либо привязанностей, поэтому меня начали хором прощать. Особенно старалась Алиса, названивая в Управление каждый день — уходя, я поставил магию дома в параноидальный режим такой степени, что