Книга Слово силы: Боль - Павел Александрович Зверев

бросил с облегчением.

Еще раз, внимательно посмотрев по сторонам, рванул вперед, постепенно набирая скорость. Прыжок! Вбиваю когти в темный брус, упираюсь ногами и снова вверх. Зацепиться за край, выдохнуть, на мгновение застыв, чтобы прислушаться и рывок уже на ровную площадку стены. Здесь, не мешкая, добраться до края и свободный полет практически до земли. Когти вгрызаются в дерево, замедляя падание, и наконец, всё закончено. После снова забег, наперегонки с собственной тенью и первый ряд тесной застройки надежно укрывает от взоров со стены.

Наверно, зря я решил вдохнуть полной грудью, да еще и через нос. Амбре гнили, отходов и испражнений, буквально забило собой всё. Столь густой запах не просто витал над землей, им было пропитано всё.

— Зато живой, сука, — закашлявшись, еле подавил рвотный позыв.

Отдышаться получилось с большим трудом. Моё чуткое обоняние, даже при дыхании только ртом, один хрен улавливало всё это великолепие. А уж если учесть, что через несколько минут стали слезиться глаза, то ни о какой передышке не может быть речи вовсе.

Оставляя позади, сначала метры, после десятки и уже сотни метров, не переставал глазеть по сторонам. О, дивный новый мир, сука! Прям, чувствую, чем он пахнет.

Если город с той стороны стены, прямо-таки утопал в величии, порядке и просторе, то здесь всё было иначе. Узкие улочки, по бокам которых текли сточные воды, разносящие запахи фекалий и гниения. Высокие дома, преимущественно из черного от времени дерева, которое местами уже подгнивало. Очень редкие фонари, тусклый свет которых представлял собой, запертый в стеклянной колбе, огонь, пусть и магической, но лучины. Ну и люди, по крайней мере, те, которых удавалось встретить, явно не благочестивые особы. Застиранная до дыр, грязная, местами с бурыми пятнами, одежда. Обнаженные ножи, размером таким, что Рембо бы позавидовал, прикрепленные к поясу. Разговоры с растягиванием гласных и манера речи, с пошлыми и тупыми шуточками. Контингент, чей род деятельности угадывается без особых трудностей. И, если, здесь всё так, то как вообще живут простые люди? Скорее, наверно, даже выживают…

Блуждал по этим улицам я с полчаса точно. Старался лишний раз не попадаться на глаза, так что хороводы водил знатные. Где-то было хуже, где-то чуточку лучше. Очень часто встречались дома, этажа на три. Словно эдакие муравейники, они соприкасались крышами, порождая целые кварталы единых строений. Проулки здесь служили по большей части так же жилыми участками, где, кутаясь в тряпьё, спали люди. Угнетающее зрелище.

На меня обращали внимания мало. Даже с учетом того, что вокруг ночь, шляющихся людей всё равно хватало. Правда, одиночки тут же старались затеряться из виду, стоило только на глаза попасться группе каких-нибудь головорезов. Иного вида деятельности этим кривым рожам предписать проблематично.

Несколько раз, если судить только по звукам, слышал местные разборки. Тихое бряцанье оружия, сиплый вой и маты. Ну и запах крови, куда уж без него. Местный город жил своей жизнью, которая, словно прямая противоположность той, что за стеной. Ни стражи, ни порядка, одна лишь безнадега во встречаемых пропитых лицах.

Опасался ли я местных? Нет. Не тянули они на воинов, способных мне противостоять. Именно поэтому, когда краем глаза отметил что-то иное, сильное отличное от местных, насторожился. Двое в хорошей броне, которая выглядывала из-под плащей с глубокими капюшонами, однозначно что-то вынюхивали. А уж когда у одного из них удалось отметить заостренные уши, стало вовсе не по себе. Ненависть к эльфам впитал с тренировками Баэля, так что сейчас ничего хорошего от этих незваных здесь гостей не ожидал.

Моё беззаботное путешествие закончилось минут через тридцать. Найдя укромное место в одном из переулков, где было относительно сухо, и запах не драл горло, решил, не мудрствуя лукаво, банально присесть у стены. Не жилые здания вокруг, а какая-то промышленная зона, за высоким забором, не порождала столько отходов, чтобы забивать сточные канавы доверху.

— И всё равно лучше, чем в клетке, — проворчал, усаживаясь за каким-то баком, на относительно сухой камень.

Не земля и то ладно.

Вдохнуть, выдохнуть и постараться расслабиться.

Напряжение постепенно покидало мышцы, но ему на смену приходила усталость. Не сильная, нет, она, тем не менее, с каждой минутой всё сильнее мной завладевала. Уже и глаза стали закрываться, а легкая нега от осознания свободы, давила всё сильнее.

— Я свободен, — тихие слова вырвались само собой. — Я справился. Прости, что без тебя.

Несколько минут на планомерное и полноценное переживание горечи от смерти Мики — вот и всё, что мог себе позволить. Мы не были близки, чтобы прям, убиваться, но определенная связь между нами всё же присутствовала. Она не позволила погрузиться в омут безразличия ко всему, превращаясь в тупое животное, коим меня пытался создать Мастер. Да, многие светлые эмоции купировались за ненадобностью, но кое-что уцелело. И всё это благодаря ней. Что ж, я запомню.

Наверно, моя выносливость всё-таки имеет свой определенный предел, и я его достиг. Иначе ничем иным объяснить тот факт, что разбудили меня разговоры, а не инстинкты, понять не получается.

С трудом разлепив веки, не сразу вообще осознал, где нахожусь. Подумал, было, что Баэль в очередной раз решил поразвлечься и рогула где-то рядом, но нет. Воспоминания вклинились в мысли, отодвигая говор на задний план. Да, свобода, черт её дери. Такая желанная и лелеемая.

— В дробильню его и дело с концом, — голос с хрипотцой. — Всё равно ничего ценного нет.

— Благароднай, — растягивая «а», с сомнением в голосе протянул другой. — Аукнуться может. Как бы беды не накликать.

— Вот именно, — отрезал третий. — Нет тела — нет дела. Нечего рассусоливать. Давай, Бо, хватай на горб и поперли к Зуко. Там как раз его смена.

Признаться, толика интереса пробилась даже сквозь сонную усталость.

Стараясь не издавать лишнего шума, привстал и выглянув из-за бака, застал занятную картинку. Пятеро мужиков, вида бандитского, хоть клеймо на морду ставь, окружили мужичка в одеждах, явно не из этой части города. Когда-то белоснежная рубашка и черные брюки из плотного, бархатного материала, буквально кричали о богатстве.

Проворчав что-то для вида, названный «Бо», наклонился за мужиком и