Книга Аристократы - Баса

музыкальные аккорды. Вздрогнула, когда над головой отвлекла яркая вспышка. Серебристое сердце (знамя) сверху на потолке загорелось, как факел. Помещение наполнилось светом от огня и испуганными вскриками толпы.

Сердце ведь на чем-то держалось? Через секунду тяжелое украшение начало падать нам на головы. Оно очень большое и попадет прямо в центр, где как раз стояла я в гуще толпы.

Срочно вытащила из тела любой страх, сомнения, лишние мысли, выпустила плотный поток второй энергии. Прикрыла глаза, сменив обстановку, подальше от центра. Приземлилась возле лестницы.

Огромная, горевшая махина рухнула на головы толпы. Визг голосов перекричал музыку из динамиков. Люди, на которых попало горящее украшение вечера, стенали, как раненные звери.

Сработала пожарная сигнализация и полился сверху небольшой поток воды. Музыкальная установка ярко вспыхнула, бесконечные провода зажглись повсюду.

Я чувствовала ледяные капли воды с потолка, но это не помогало. Огонь, как будто кто-то поддувал, распространялся по помещению: сначала сцена, центр, где была я до перемещения, выход из дискотеки.

Весь зал потонул в болоте ужаса. Пламя лизало стены и от этого становилось необычайно светло для ночного клуба.

— Вильмонт! — отвлеклась на голос. Хаски держал за плечи и дергал. У него ладони теплые, а у меня пальцы ледяные. — Очнись! Что застыла!?

Очнулась, когда увидела его спину, скрытую черной толстовкой, и руку, что вела вперед в сторону выхода. Хаски перемещался тихо, медленно переходя между людьми, пылавшими огнем. Мы уходим?

— Стой! — резко вырвала руку, на что Хаски отреагировал. Развернулся с убойным лицом, будто сейчас меня собирался вырубить, нажав на какую-нибудь точку на теле для отключения сознания.

— Только истерик не хватало! — отчитал, как малолетнюю дурочку, что несла несусветную ересь. Вместо битья меня, взял повторно за руку, сжал до боли и потянул за собой.

— Отпусти! — пальцами второй руки вцепилась ему в запястье. Сейчас начну кусаться.

— Слушай, не спорь в подобные моменты. Здесь лучше я за нас подумаю… — он очень аккуратно переступал, а огонь не становился меньше. — Пожарка не справляется, слишком стремительный порыв огня, что-то здесь не чисто… Ты слишком мелкая, тебя здесь легко потерять, не отпускай моей руки…

Дима отпустил меня, чтобы убрать с себя орущее существо. Мужчина-посетитель горел весь, одежда, волосы, руки, но Хаски сдерживал его за плечи и только лицо убирал. Ему не страшны огненные прикосновения к телу. Потом Дима чуть надавил на мешавший объект, убирая от себя.

А я сообразила, что надо сделать пока Хаски отвернулся. Развернулась для бегства и на ходу представила то место, где хотела бы оказаться. Девочки мои наверху на третьем этаже, если не доберусь до них, они там сгорят заживо.

Ярко-красный свет поглотил мое тело, и уже почти исчезнув, почувствовала стальной зажим на ладони. Пальцы с неимоверной силы сдавило тисками, что я невнятно простонала.

Я с Хаски переместилась на тот первый столик, куда нас привел официант в самом начале.

— Сдурела!? — Дима взял меня за плечи и встряхнул очень резко. Как копилку с мелочью, так что скривилась от боли, синяки будут точно. Видно понял, что переборщил и чуть ослабил захват, но лицо его было по-прежнему страшным от гнева, морщины изуродовали лоб, глаза сузились. Опять встряхнул, как безвольную куклу.

— Что творишь!? Если бы бил женщин, по-любому тебе оплеух надавал. Что ты сделала!? — притянул чуть ближе к себе, а мне в ответ хотелось от души ему на ногу наступить.

Плотнее сжала челюсть и проморгалась или от дыма, или от нагоняя думала разрыдаюсь.

— Я не уйду без девочек, — очень тихо поведала ему.

— Не уйдешь? — внезапно голос его стал не громким и яростным, а скорее легким, интересующимся.

Я покачала отрицательно головой и отступила назад в сторону лестницы, которая вела на третий этаж.

— Ну что же, — пожал плечами равнодушно Дима и оглядел сквозь перила толпу внизу под нами и разрастающееся пламя огня. — Тогда унесу!

Взвизгнула, когда меня перекинули верх тормашками, не успела вскрикнуть, попыталась зацепиться за что-нибудь. За перила пальцами схватилась, чуть руки не выдрал из сустава, когда резко дернул, отцепляя меня.

— Какой же ты твердолобый! — недовольно подняла спину. Очень неудобно Хаски перемещался, меня-то подкидывало, пока он по ступенькам сбегал, но надо отдать должно поддерживал за бедра, чтобы я не упала.

Ногами стала мельтешить туда-сюда, чтобы нарушить ему возможность нормально передвигаться. А он как хлопнет по заднице. Больно. Вскрикнула от неожиданности.

— Да почему ты никак послушать меня не можешь!? — заорала во все горло, чтобы перекричать гул народа. — Ты не желаешь знать, что я чувствую! Ты такой эгоист!

Приподняла тело и оглянулась наверх туда, где было наше вип-помещение, и где были девочки. Попытки достучаться до Хаски всегда заканчивались одним — ничем, полным игнорированием. Надежда плавно рассеивалась внутри тела.

— Ты… ты говоришь… что я нужна тебе… что вроде важна для тебя… но почему тебе сложно подумать о том, что я чувствую, — говорила это тихо.

Не кричала, просто от безысходности, смиренно говорила то, что наболело за все время, которое мы провели вместе, за всю нашу историю. То, что ранило больнее любого насилия. Мое слово для него тишина.

— Мне будет плохо, — поведала его черной толстовке, пальцами ухватилась за нее зачем-то. Хозяин ее остановился на одной ступеньке, будто прислушивался. — Мне будет плохо, если не помогу девочкам.

Только бы не разрыдаться. Может это от дыма, который очень сильно стал наполнять помещение ровным белым полотном. И он поднимался все выше и выше.

— Хорошо, — внезапно услышала. Хорошо? Меня поставили на ступеньку, но поддерживали попу, как будто она упадет, если ее не держать обоими ладонями. Дима смотрел, как и всегда сверху вниз, а мне приходилось задирать голову до боли в затылке. Руку одну убрал с бедер и взял прядь моих волос.

— Если хоть один волос, — и он встряхнул прядь в своих руках. — Хоть один твой кудрявый, черный волос слетит с твоей головы сегодня, я всех Бастардов затолкаю в тоже помещение и сам подожгу!

И он натурально улыбнулся, как садист-извращенец, готовившийся вырезать кому-нибудь глаза и стойко наблюдать за процессом. На последнем слове спокойно опустил волос.

— Учись отвечать за свои поступки, а не дурью заниматься! — это я уже расслышала, когда мы двинулись в обратном пути на второй этаже, сквозь столики, которые опустели.

Дым поднимался высоко вверх и на втором этаже становилось нечем дышать. На первом — огонь, на второй поднимался белый туман и гарь.

По винтовой лестнице поднялись на третий этаж. Через боковые прозрачные стекла нашего вип-помещения увидела девочек всех троих. Они показывали пальцем на