Книга Дети Времени всемогущего - Вера Викторовна Камша
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Я читал, император Барка рассёк чрево роженицы мечом и извлёк ребёнка.
– Летописец лукавил. Это средство применимо к умирающим, чтобы спасти хотя бы ребёнка. Женщину в сознании оно убьёт почти наверняка, а снять боль маковым отваром нельзя – ребёнок не будет дышать. Сеньор, мы теряем время! Здесь вам делать нечего, а вы не в лучшем состоянии. Возьмите синюю склянку. Это настойка мяты с валерианой. Отмерьте тридцать капель, разбавьте водой, выпейте и выйдите на воздух. По-хорошему, вам следовало бы пустить кровь.
– Хватит и мяты. Если вдруг понадобится… монах, позовите. – Хайме толчком распахнул дверь: – Гомес, зайди!
– Я позову, – пообещал Бенеро и, легко подняв сундучок, потащил его в альков. Инес задержалась, пытаясь поймать взгляд Хайме, но брат был занят альгвазилами. Сестру он не замечал.
– Один – у алькова, остальные – к двери. Если врач попросит помочь, помогите. Никого не выпускайте, никого не впускайте, кроме меня. – Хайме шагнул за порог и внезапно оглянулся. – Я послал на площадь Аурелио за Гьомар. От неё будет больше толку.
Дверь захлопнулась, прежде чем Инес сообразила, что сказать. Альгвазилы, благоухая луком и пóтом, скрестили алебарды, загородив проход. Ну и пусть! Её место рядом с подругой, а Хайме пусть пьёт свою мяту, может, кончит беситься… Инес вымученно улыбнулась здоровенному сержанту:
– Надеюсь, вы защитите нас от мышей?
– Сеньора, – замялся тот, – прошу простить…
– Прощаю, – бросила Инес. Верзила не сделал ей ничего плохого, просто пришёл, куда его послали, и стоит, а вот Хайме… Откуда эта ненависть к Марии? Он ведь её ненавидит, и давно. Женщина ещё может не сойти с ума, оставаясь одинокой; одинокий мужчина всегда жесток и очень редко справедлив. Спаси Господи Марииту от Фарагуандо – этот не простит! И её бы не простил, прими она хоть чьё-то предложение. Вдовы великих должны только молиться и плакать, но почему?!
2
Мариита дрожала на смятых простынях. Котёнок, замученный несчастный котёнок!.. Она вряд ли понимает, что происходит. Бенеро разглядывал на свет какое-то зелье, голые, поросшие волосами руки врача сделали бы честь молотобойцу. Инес тронула разметавшиеся волосы. Нужно заплести, иначе придётся обрезать.
– Сеньор Бенеро, куда вы дели гребни?
Бенеро осторожно поставил склянку на стол.
– На кресле, – коротко сообщил он. – Вы были неправы, сеньора. Нельзя предавать чужое доверие, а брат вам верил.
– Это наше дело! – Хороша б она была, предложив инкверенту выкрасть преступника. Хайме бы на неё наорал, и этим бы всё и кончилось.
– Сеньора! – Да кто он такой, этот Бенеро, чтобы лезть к ним со своими советами?! – Сеньора, дайте вашей подруге это питье. Его нужно выпить маленькими глотками. До дна. Господин сержант, вы здесь?
– Да, сеньор, – громовым шёпотом возвестил альгвазил, – кипяток, прошу простить, куда ставить?
– На стол. Вы мне скоро снова понадобитесь.
– В вашем распоряжении, сеньор. – Господи, он же идёт на цыпочках!
– Мариита, очнись. Это надо выпить. Мариита!..
– Я не буду…
– Ты должна.
– Нет. – Она вряд ли соображает, что говорит. – Не буду… Не хочу. Где Диего? Уже темно, где он?!
– Мариита. – Хоть бы альгвазилы не расслышали про Диего! – Ты должна выпить. Иначе нельзя.
– Я ничего не стану пить. – Больная села так внезапно, что Инес едва не расплескала питьё. – Это яд! Я все слышала! Монах… Это он тебе велел! Он приходил меня убить… Чтобы запереть меня с мужем в могиле! Я не пойду к дону Гонсало!
– Прекрати! – Дать пощёчину? Пожалуй! – Прекрати! Если не выпьешь – умрёшь!
– Не буду! Где Диего? Почему его прячут? Пустите его… Приведите ко мне Диего!
– Замолчи!
– Диего!..
Пречистая Дева, как же она кричит! На дворе и то слышно!
– Сеньора, если вы не будете слушаться, к утру вы умрёте в мучениях. Вместе с ребёнком.
– Нет! – Мария куда-то рванулась, Бенеро ухватил бьющуюся дурищу за плечи и прижал к подушкам.
– Сеньор, – за спиной врача возник озабоченный альгвазил, – вам, прошу прощения, помочь?
– Возможно. – Бенеро продолжал удерживать роженицу, но теперь он смотрел на Инес. – Вы сможете влить ей снадобье? Да или нет?
– Смогу, – кивнула Инес.
– Сержант, можете идти. Пока.
Альгвазил с готовностью исчез. Мария замерла, исподлобья глядя сквозь Инес на перечёркнутую тенями стену. На лбу врача выступила испарина. Господи, сделай так, чтоб Гьомар пришла побыстрее!
– Я хочу видеть Диего! – Влажные пальцы отдирали руки Бенеро. Маркиза так и не рассталась с обручальным кольцом. – Почему вы его не пускаете? Кто вы такой?!
– Риб’оно шель аолам, – выдохнул Бенеро. – Сеньора, успокойтесь.
– Господи, Мариита, какая же ты дура!
– Она не в себе, – утешил врач. – Это бывает.
– Наверное… Я не звала Карлоса, когда рожала. Я помнила, что его нет.
Она все помнила, даже кружившую под потолком муху, но она была здорова.
– Сеньор Бенеро, вы её удержите? Я сейчас…
– У вас дрожат руки. Сосредоточьтесь. Закройте глаза и просчитайте до десяти.
Альков, альгвазилы у двери, свечи, склянки – всё исчезает. Перед глазами не тьма – тёмно-рыжий шёлк. Один… Два…
– Диего! Пусти…
Нужно взять себя в руки. Дрожать она будет потом, дрожать, объясняться с Хайме, молиться, плакать. Два… Три… Резкий даже не скрип – визг.
– Раз я так нужен, я здесь.
Мужчина. Темноволосый, стройный. Рядом с врачом кажется юношей. Значит, Мария соврала…
– Где это зелье? Она сейчас выпьет, а дальше – ваше дело.
– Диего! Ты…
– Пей, нинья[29]!
– Эй, сеньор!.. Кто вы? Откуда!
– Тихо! Она пьёт.
Мечется жёлтый свет, по ногам тянет холодом… Сквозняк. Потайная дверь? Как же долго Мария пьёт. У Диего длинные волосы, на подбородке – шрам. Не побоялся – пришёл. Прямо в змеиную пасть! Сержант мнётся с ноги на ногу, врач молча смотрит. Гаснет одна свеча… Нужно зажечь.
– Умница, нинья! Сеньора, возьмите чашку.
– Ваше имя!..
Наваждение прошло. Гончие вновь стали гончими, а волк – волком.
– Диего! Ты куда!
– Не волнуйся, нинья. Я сейчас вернусь. Слушай врача!
Один против шести! Карлос смог бы…
– Ваше имя, сеньор. Вы арестованы!
– Помолчите. Нинья, ты поняла?
– Диего…
– Ты поняла? Ты будешь слушать врача?
– Буду…
– Умница… Сержант, потерпите ещё минуту!
Если закрывать глаза, то теперь, но они словно приклеились к непонятному чужаку. Руки Диего скрещены на груди, на губах – улыбка. Убийца? Неужели всё-таки убийца?
Человек у постели что-то шепнул Бенеро и отступил на шаг. Альгвазил послушно ждал, больная тоже притихла. Ещё один шаг от постели, второй, третий, прыжок в глубь комнаты, и рёв
