Книга Пружина для мышеловки - Александра Маринина

У котов все, как у людей. Только что ты был на вершине – ивот уже валяешься на полу. Вверх – вниз, вверх – вниз. Диалектика жизни икарьеры…

Мозоль прорвался. Я имею в виду мозоль, натертый у меня вмозгу мыслями, от которых мне было «неудобно». Я сперва засомневался, выключилвидеомагнитофон и открыл папку с Мусатовскими бумажками. Нет, я не ошибся,терзало меня именно это. Дело о маньяке, убивавшем и насиловавшем детишек,прошло несколько этапов. На первом этапе, то есть после первого эпизода, деловел следователь Черемушкинской районной прокуратуры Москвы вместе соперативниками из управления внутренних дел этого же района. Это правильно иестественно. После второго эпизода, случившегося в Тимирязевском районе,появились основания полагать, что речь идет об одном и том же преступнике, делопередали в Мосгорпрокуратуру и подключили сыщиков из Тимирязевского района и сПетровки. Тоже нормально и правильно. С каждым новым эпизодом подключались всеновые оперативники из тех районов, где обнаруживали трупы жертв, следователь жеоставался все тем же, из прокуратуры Москвы.

А потом дело передали в Прокуратуру СССР, сменилиследователя, а оперативники оказались уже не московские, районные и с Петровки,а из Главного управления уголовного розыска МВД СССР. И это тоже былонормальным и правильным, поскольку преступником оказался сотрудник московскоймилиции. Так было предусмотрено правилами, и правила эти вполне разумны: немогут сыщики с Петровки работать против своего коллеги, которого знают, скоторым сидят в одном здании. У РСФСР своего отдельного министерства внутреннихдел в те годы не было, и над ГУВД Москвы стояло непосредственно МВД Союза. Имосковские следователи не должны работать по делу милиционера уровня ГУВДгорода. Но почему появилась Генпрокуратура? Откуда она вылезла? Да, я понимаю,дело в таких случаях передавалось в вышестоящую инстанцию, но ведь вышестоящейпо отношению к Московской прокуратуре была Прокуратура РСФСР, а вовсе не СССР,если я правильно помню административно-государственное устройство времензастоя. Или я что-то путаю?

Это бы еще ладно, каких только управленческих чудес неслучалось при советской власти в нашей стране, мозоль-то натерся вовсе не этимфактом, хотя и странноватым, на мой взгляд. Меня удивили сроки. Да-да, именносроки. Если следовать моей (может быть, ошибочной?) логике, дело должно былобыть передано в Генпрокуратуру после того, как задержали Олега Личко. В тот жедень или на следующий. Личко задержали 16 сентября 1975 года, а следователь поособо важным делам Прокуратуры СССР Н.Н.Царьков принял дело к производству… 6августа. За сорок дней до того, как кому-то пришло в голову, что убийцей можетоказаться сотрудник Главного управления внутренних дел Москвы.

Почему? Что случилось? Кто дал такое указание? Чем онруководствовался? В преступлениях подозревали какую-то крупную фигуру, ноподозрения эти не оправдались, человека помурыжили и отпустили, а дело-то уженаверху, не спускать же его назад в Московскую прокуратуру. Может такое быть?Да запросто!

И снова крупная фигура, которая уже появлялась в моихрассуждениях, когда я изучал материалы о самоубийстве Елены Шляхтиной. Ее делотоже по неведомым мне причинам оказалось в Прокуратуре СССР. Совпадение?Возможно. О чем я подумал-то, читая материалы о смерти девушки? О том, что к еесмерти причастен кто-то заметный, какая-то шишка, и его нужно было любымиспособами отмазать. А здесь что? Может, то же самое? Крупную фигуру подловили,дело передали «самым-самым», доверенным и приближенным к власти, получилиуказание спустить на тормозах и не трогать уважаемого человека, дабы непорочить в глазах общественности светлый лик партийно-правительственной элиты,но поскольку на тот момент за маньяком числилось уже пять эпизодов, нужно былокого-то посадить, чтобы предъявить негодяя безутешным родителям. И вот послешестого эпизода так удачно подвернулся несчастный Олег Личко, книжный червь,знаток зарубежных криминологических и криминалистических разработок, человекнеординарный и потому малопонятный, малоприятный и неуживчивый. Его и посадили.И дело сварганили – картинка с выставки!

Теперь все сложилось.

Но я не любитель случайных совпадений. Я люблю их в книгах,а в жизни они мне не нравятся, они заставляют меня нервничать и подозревать,что меня обманывают. В детстве я страшно любил роман Каверина «Два капитана», идуша моя совершенно не напрягалась от того, что мальчик Саня Григорьев нашел вЭнске сумку с письмами, а потом приехал в Москву и познакомился (случайно!!!) ссемьей, к которой эти письма имели непосредственное отношение. Когда я сталвзрослым, то очень удивился, почему этот замечательный роман никогда не обвинялв неправдоподобии, ведь таких совпадений не бывает.

Что мы имеем? В августе семьдесят пятого года к следователюПрокуратуры СССР попадает уголовное дело, которое никак не могло к нему попастьобычным чередом. Спустя меньше года, в июне семьдесят шестого, к другомуследователю Прокуратуры СССР попадает другое дело, возбужденное по фактуобнаружения трупа девушки, выступавшей свидетелем по первому делу (то есть поканепонятно, убийство это или самоубийство), но и это дело никак не могло тудапопасть обычным порядком. Единственное придуманное мной объяснение состоит втом, что в обоих случаях виновным был человек из руководящих верхов, крупный чиновникили кто-то из членов его семьи. Короче – человек, привлекать к ответственностикоторого ну никак невозможно. Оба дела связаны только одним: именем ЕленыВасильевны Шляхтиной. И как-то сама собой напрашивается мысль о том, что ичеловек, которого выводили из-под удара, тоже был в обоих случаях одним и темже.

Нет, мой здравый смысл на этом месте начал бунтовать. Этогоне может быть! Не может! Если в первом случае не без оснований заподозрилитакого человека и даже установили его вину, то его должны были немедленноспрятать с глаз долой, закрыть в хитрой больнице и приставить к немуспециальную охрану. Ведь понятно же, что он сумасшедший, который будетпродолжать убивать детей, если его не остановить. Одно дело – сбил человека сосмертельным исходом, раскаивается, испугался и больше так не будет. И совсемдругое – псих, маньяк, которого нельзя оставлять без контроля. Его должны былиизолировать. Тем более если было принято решение посадить за его преступленияпервого попавшегося. Где гарантии, что после того, как «пойманный иразоблаченный» псевдоубийца окажется в тюрьме, не появятся новые трупы детей?Нет таких гарантий, если оставить истинного виновника на свободе.

Дураков нет, его, конечно же, закрыли. Но тогда он никак неможет быть причастен к смерти Шляхтиной.

Хотя… Тут еще как посмотреть. Предположим, Шляхтинууговорили, или вынудили, или подкупили дать ложные показания против Личко,чтобы быстренько закрыть дело и не портить отчетность. То есть она знает, чтодавала ложные показания. Она, может быть, и не в курсе, для чего это нужно икого правоохранительная система кинулась всем скопом спасать от зоны и позора,но зато она очень хорошо знает, кто ей это предложил (заставил, подкупил,вынудил, запугал – перечень глаголов на ваше усмотрение). И что ей с этимизнаниями делать? Можно похоронить их в своей душе и присыпать песочком, чтобыне проросли. А можно угрожать разглашением, шантажировать своих нанимателей итребовать всяческих материальных благ в виде денег, работы и жилья. Им этонадоедает, и они ее убивают. Во избежание раскапывания неприятных и ненужныхдеталей о личности Шляхтиной дело передают в Генпрокуратуру, которая «в курсе».Каково?