Книга Светорада Янтарная - Симона Вилар

Но море штормило. Даже самый отчаянный флотоводец вряд ли решился бы искушать судьбу, когда морская пучина столь опасна. Оставалось надеяться, что в день Богоявления патриарх уже не будет так суров к ослушавшемуся его Льву Философу.

Тщетные надежды. Тягостная сцена с рыданиями и мольбами у входа в храм повторилась вновь. Николай заявил, что он уже не властен что– либо изменить: отцы Церкви, все как один, отказываются простить непослушного базилевса.

Обстановка становилась взрывоопасной. Императоров в Константинополе устраняли от власти и за меньшие прегрешения, чем разрыв с всемогущей Церковью. Но чем менее почитаем становился Лев, тем больше людей стремились выказать свою преданность Александру. Никогда еще кесаря не одаривали с такой щедростью, как в эти дни, спеша к нему на поклон во дворец Дафны. Даже Софья Дука вышла из своего укромного гинекея и присоединилась к нему. И впервые за все время она словно заметила подле мужа его возлюбленную.

– А что, спрашивается, делает тут эта особа?

Светорада сжалась, увидев, каким растерянным стало лицо кесаря. Он мог быть дерзким и смелым, чувствуя свою защищенность. Но сейчас, когда его всемогущий брат был в стороне, а Александру приходилось решать, подняться ли до вершин, предав Льва и положившись на помощь Дук, или остаться верным брату и возлюбленной, но отказаться от власти, он попросту терялся. Хорошо еще, что из– за свойственной ему нерешительности кесарь не взялся устроить переворот. Даже чужая среди ромеев русская княжна понимала, насколько сейчас он мог преуспеть в этом вопросе.

И еще Светорада осознала, что ее положение стало шатким, как никогда ранее. Поэтому, воспользовавшись тем, что через Прокопию она часто виделась с Евстафием Агиром, княжна попросила проэдра добиться для нее встречи с августой.

Агир был удивлен.

– Вам лучше обратиться к Феофилакту Заутца, – заметил он. – Он назначает аудиенции к Зое Карбонопсине.

– Вряд ли это удачная мысль, магистр, – грустно усмехнулась Светорада. – Ведь Феофилакт всегда недолюбливал моего прежнего жениха Ипатия, и эта неприязнь отчасти коснулась и меня.

Агир какое– то время размышлял. Сказал, что сейчас, когда император с женой так обеспокоены происходящим, им не до приемов. Однако подле него сидела Прокопия и, положив свою ладошку на локоть этого одетого в траур вельможи, стала просить его не отказывать в просьбе милой госпоже Ксантии. Агир, хоть и был уже мужчиной в летах, начинал светиться, как юнец, от ласкового голоса Прокопии. Он не мог ей отказать.

Уже поздним вечером следующего дня к Светораде явился протоспафарий Феофилакт Заутца, не так давно назначенный смотрителем покоев августы, хотя обычно эту должность занимали только евнухи. Для Феофилакта же было сделано редкое исключение. Люди поговаривали, что Лев возвышает Феофилакта из– за родства того с бывшей женой Льва, которая была из рода Заутца. Но Светорада подозревала, что продвижению Феофилакта как– то способствует патриарх Николай, которому был необходим в окружении императора свой человек. То, что Феофилакт шпион патриарха, она знала давно. Не забыла еще, что именно этот человек свел ее с Николаем Мистиком. Но ведал ли император о связи Феофилакта с патриархом? И как это можно использовать? Феофилакт относился к Янтарной недружелюбно с тех самых пор, как она сошлась с Александром, не оправдав их с Николаем надежд. Но Светорада все же чувствовала себя в какой– то степени обязанной Феофилакту, так как помнила, что именно он забрал ее из лепрозория.

Она думала об этом, пока протоспафарий августы вел ее мимо многочисленных разноцветных колоннад, мимо застывших стражей– эскувиторов с огромными, каплевидной формы щитами. Они спускались и поднимались по полированным лестницам, проходили через залы, где в навощенных до глянца полах отражалось пламя настенных светильников с горевшей нафтой.[117]

Когда же они приблизились к вестибюлю дворца Камил, где был расположен гинекей Зои, Феофилакт вдруг с такой силой схватил княжну за руку, что она невольно ахнула.

– Думай, тварь, что станешь говорить при Карбонопсине! – почти зашипел он ей в лицо сквозь сжатые зубы. – Одно лишнее слово… и я отправлю тебя туда, куда давно следовало отправить такую блудливую язычницу.

После того как он отпустил ее, Светорада, потирая болевшее запястье, подумала, что к тем, кто мог пытаться убить ее, прибавился еще и Феофилакт. Зря она испытывала к нему благодарность…

В гинекее Зои важные дамы расступались, давая Янтарной проход. Открылась золоченая, украшенная цветными эмалями дверь. Зоя приняла княжну в своем личном покое. Правда, сказать, что приняла, значило бы погрешить против столь любимых тут церемоний. Зоя ходила по комнате, ломая руки, ее иссиня– черные волосы рассыпались по спине, она была в простом светлом платье, только на плечи была накинута опушенная соболем пурпурная пелерина.

Зоя лишь кивнула в ответ на поклон Светорады, продолжала метаться по покою, то приближаясь к большому камину, в котором жарко горел огонь, то удаляясь в тень, к висевшим в углу иконам. Она молчала, поэтому молчала и княжна, окидывая взором немыслимую роскошь опочивальни августы: золотые звезды на лазурном, как небо, потолке, нарисованный на полу павлин с дивно расходящимися перьями, алые стены с фигурами застывших в мозаичном исполнении великих людей империи. Неожиданно Светорада заметила, как одна из фигур зашевелилась и вперед вышел высокий смуглый мужчина в белых одеждах, с длинными, зачесанными назад волосами. Светорада даже вздрогнула от неожиданности, потом поняла, что перед ней всемогущий евнух Самона – сподвижник Зои, но враг Николая. Придя в себя, княжна поклонилась.

– Базилиса Зоя поведала мне о том, как вы помогли ей, – высоким, но вполне мелодичным голосом заговорил Самона, беря Светораду за кончики пальцев и подводя к обитому алым шелком креслу. Усадил, сам налил ей вина в бокал. – Это было благое деяние, госпожа Янтарная, однако, как оказалось, оно повлекло за собой неожиданные и опасные последствия.

– Да, да! – взволнованно вскричала Зоя. – Я действовала, не подумав. И теперь Лев день и ночь льет слезы, ибо наше положение стало шатким, мы можем лишиться всего! Эти черноризцы оскорбляют нас, они возмущают государство и Церковь! Они уличают моего супруга в желании следовать указанию Папы, а не решению православного Собора. Они говорят о Дуке…

– Кто, интересно, говорит? – невинно спросила Светорада и усмехнулась, пригубив бокал.

– Да все! – Зоя была на грани истерики. – Лев выходил к ним с сыном на руках, умолял простить нас, говорил, что нам необходимо было сделать Константина законным царевичем. Эти лицемеры умиляются при виде Константина, некоторые даже говорят о своем сочувствии, но едва они уходят, как опять все начинают твердить об анафеме и хвалят Дуку.

– Значит, вы хотите сказать, что влияния патриарха для них достаточно, чтобы стать изменниками?

Зоя только махнула рукой. Села на небольшой табурет перед камином, обхватила себя за плечи, словно озябла, и стала смотреть на огонь, чуть раскачиваясь. Она не уловила намека. Но тут был Самона, и Светорада заметила в его глазах интерес.