Книга Прости за любовь - Федерико Моччиа

нее.

– Ладно, пойду руки помою, потом составлю тебе компанию.

– Ляг пока на диван, полежи, включи телевизор; я позову тебя, когда будет готово.

Энрико идет в ванную. Но проходит мимо. Останавливается, оборачивается и смотрит в кухню: Камилла достает сковородку. Он на цыпочках идет дальше, входит в спальню, садится на кровать. И видит телефон. Он смотрит на него, оборачивается, берет его и нажимает на зеленую кнопку: последние звонки. Ничего. Все телефоны стерты. Энрико встает и идет в ванную. Блин. Наверное, надо было посмотреть еще принятые. Он моет руки. Нет, я не могу этого сделать. Слишком я люблю Камиллу, чтобы до такого опуститься. Он вытирает руки. Так или иначе через несколько дней у меня не останется никаких сомнений. Он все узнает. И тогда он не сможет умыть руки. Ему придется принять решение.

Флавио лежит на диване. Малышка Сара играет рядом. Ей уже чуть больше года. Ей доставляет удовольствие мешать ему смотреть телевизор, а ему это нравится. Слышно, как открывается замок.

– Кристина, это ты?

– Ну и вопрос. А если бы это был вор, как бы он тебе ответил? Нет. Это вор. Сейчас ограблю вас и уйду.

Флавио встает и пытается поцеловать ее. Но у Кристины в руках несколько пакетов, и она сразу отдает ему два.

– Держи. Хоть на что-то сгодишься. Отнеси в кухню. Осторожно, там яйца.

Она видит Сару: та бежит к ней неуверенными шагами через всю гостиную.

– Флавио! Сара еще не спит!

– Она ждала тебя, хотела попрощаться.

– Она уже час как должна спать! Ты же сказал, что придешь пораньше. Я тебя специально попросила, чтобы ты положил ее спать сам. Я же просила тебя… Она в час проснулась, я ее покормила, и она снова заснула, я тоже немного поспала. Завтра утром у меня подготовка к экзаменам по повышению квалификации. Но тебе ведь наплевать. Все самой приходится делать…

Кристина быстро проходит через гостиную и, не говоря ни слова, хватает Сару, так что у той падает из рук игрушка, и несет ее под мышкой, приговаривая:

– Пойдем, малышка, я тебе песенку спою.

Кристина уходит в детскую, а Флавио снова садится на диван. На экране телевизора – шоу Марии де Филиппи. Она произносит: «Без противника чахнет и добродетель… как говорил Сенека».

Флавио улыбается. Прямо в точку.

– Любовь моя, я ухожу!

Сюзанна выбегает в столовую, где Пьетро снова надевает пиджак и галстук.

– Но как же так? Я поняла, что сегодня вечером ты останешься дома с нами…

– Да нет, дорогая, ты забыла: сегодня я в «Перголе» встречаюсь с администратором новой ассоциации, это наши будущие клиенты. Я забежал повидаться с Каролиной и Лоренцо. – Он берет ее лицо в ладони и дарит ей долгий, страстный поцелуй. Или, во всяком случае, изображает его. – И чтобы поцеловать тебя.

Сюзанна улыбается. Пьетро всегда дает ей понять, какая она красивая и по-прежнему желанная.

– Возвращайся не поздно. Мы совсем не бываем вместе…

– Постараюсь, звезда моя. Ты же знаешь, как это бывает… – Он открывает дверь и выскакивает на площадку. И машет ей рукой.

Сюзанна возвращается в дом. Нет, я не знаю, как это бывает. Он никогда меня не берет с собой.

Через минуту Пьетро заводит машину. Он берет телефон и быстро набирает номер.

– Звезда моя, я еду.

Алессандро, запыхавшись, звонит в домофон, он сильно опоздал.

– Кто там?

– Я!

Дверь открывается. Алессандро перескакивает через две ступеньки, садится в лифт и поднимается. Двери квартиры уже открыты. Она стоит в дверях.

– Алекс, ну наконец-то. Я уже волновалась. Мы уже все за столом. Не начинаем без тебя.

Алессандро поспешно целует мать.

– Прости, мама. В последнюю минуту объявили собрание.

Они входят в гостиную.

– Всем добрый вечер! Извините за опоздание…

Мать берет его под руку.

– А Елена? Где ты ее оставил?

Клаудия смотрит на него. Алессандро очень хотелось бы ответить: «Мама, мне очень жаль, но ты ошибаешься: это она меня оставила». Но он прекрасно знает, что его мама не поймет такого юмора…

– Она еще осталась в офисе…

– Но сколько же вы работаете? Как жаль, я хотела бы ее увидеть… Ну ладно, садись.

Алессандро садится рядом с отцом.

– Эй, как дела? Все хорошо?

– Хорошо, сынок. Тебя я даже не спрашиваю, по-моему, ты в прекрасной форме.

– Да.

Он смотрит на себя в стекло картины. И здоровается с сестрами и их мужьями.

– Как дела?

– Хорошо.

– Все отлично!

– Да, кроме того, что есть хочется. – Это Давиде, он по жизни ворчун.

Алессандро разворачивает салфетку. Свое образный способ упрекнуть меня за опоздание. Он смотрит на Клаудию. Они улыбаются друг другу. Алессандро подмигивает ей и кивает, как бы говоря: правильно сделаешь, если бросишь его. Но тут же мотает головой. Нет, Клаудия, не делай глупостей.

Мать звонит в звонок, соединенный с кухней. На пороге тут же появляется Дина. Этот ритуал повторяется десятилетиями, с тех пор когда они еще в пеленках лежали.

– Дина, милая, ты можешь унести эту тарелку? Она лишняя, Елены пока нет. Она придет позже, к десерту.

Алессандро наклоняется к матери:

– Слушай, она вообще не сможет прийти.

– Я знаю, но не надо всем все рассказывать… тем более – прислуге.

– Ну да, – Алессандро выпрямляется, – какой же я дурак.

Снова выходит Дина, толкая тележку, уставленную блюдами. Алессандро исподтишка рассматривает их. Ньокки с помидорами и тальолини с кабачками. И паста. Неплохо. Дина накладывает на тарелки и передает всем.

– И положи в блюда ложки, пожалуйста…

– Ах да, синьора… – Дина быстро убегает в кухню.

– Ну что тут сделаешь! С тех пор как она переступила порог этого дома, уже тридцать лет прошло, а она постоянно их забывает…

Маргарита, младшая сестра, вытирает рот салфеткой.

– Мама, благодари Бога, что она так долго продержалась. У большинства наших друзей – филиппинцы или иностранцы с двойным гражданством, они не умеют так хорошо готовить… да еще и итальянскую кухню!

В разговор вступает ее муж Луиджи:

– И самое главное, никогда не знаешь, кого пускаешь себе в дом. Вот, например, синьора делла Марре, вы знаете, чем у нее все закончилось?

И так они продолжают разговаривать: о новых налогах, о книгах, о шведском фильме, о китайском. О фестивале. О выставке. О чьей-то ужасной прическе. Об одной американской новинке, о которой Давиде так много слышал, но ничего точно сказать не может; должно быть, это недурная идея, если б можно было что-нибудь понять из его объяснений.

Потом приносят отбивные с жареными артишоками, картофельное суфле