Книга Цена магии - Денис Лукьянов

— Давайте забудем об этом. Надеюсь, вы станете не последними, — Ш’Мяк неуклюже улыбнулся и нахлобучил шляпу. — Прощайте. Хотя, нет, слово абсолютно дурацкое, как по мне. До свидания.

— О нет, господин Ш’Мяк, — послышалось из расходящейся толпы. — Как раз-таки прощайте и, боюсь, навсегда.

Платз выступил вперед, весь блестящий в лучах солнца, и уже с обнаженной тростью. На этот раз, он и троица стояли практически лицом к лицу. Мелодия философов кружилась в воздухе — с радостным завыванием она выделывала пируэты и кульбиты вокруг «как бы мэра» Златногорска.

Но был и другой звук, столь же неслышимый. Словно что-то продолжало рваться, будто в пальто пробралась здоровая моль, и ела, ела, ела.

Троица попятилась.

— В этот раз вы уж точно никуда не денетесь, — Платз оттолкнул Ш’Мяка в сторону.

— Свежо придание, — хмыкнула Лолли.

«Как бы мэр» лишь улыбнулся в ответ. Такой прекрасный и насыщенный день просто необходимо было закончить вишенкой на торте — и Платз не собирался упускать очередную возможность.

Удар был быстрым, ловким и практически метким — клинок попал Ромио примерно под ребра, но, благо, лишь слегка, поверхностно ранил его. На белой рубашке романтика проступила кровь.

Платз хищно ухмыльнулся.

«Как бы мэр» сделал еще один выпад вперед, несущий смерть Ромио на конце клинка — но он оказался ложным. Вместо этого, Платз резко развернулся в сторону и ткнул клинком в сторону Инфион. Тот очень вовремя двинулся чуть в сторону — но за одним ударом последовал и следующий.

— Хватит оттягивать неизбежное.

Время для волшебника свернулось, как оставленное на несколько дней молоко, затянулось в тугую спираль и словно бы парализовало мышцы — видимо, организм решил, что неизбежное действительно не стоит более оттягивать. Или, по крайней мере, тело просто на секунду отключилось, потому что не могло больше двигаться.

— В сторону! — заорал Ромио, попытавшийся завалить Платза сзади. Лолли решила поспешить на помощь.

Еще один удар — на этот раз меткий — в плечо. «Как бы мэр» Златногорска решил растягивать удовольствие, но не слишком долго. Следующий удар случился так же быстро, как и предыдущий, и дважды «неместный» с работницей Борделя ничего не успели сделать.

Зато успел Инфион, тело которого внезапно включилось, словно его шарахнула огромная молния где-то в старом замке, а рядом кто-то нечеловеческим голосом заорал «ЖИВОЙ!».

Но эта живость сейчас существовала где-то на грани, на волоске, как один не малоизвестный кот в коробке.

Работник Бурта отпрял в сторону — вновь лишь отсрочил неизбежное.

Платз чуть пролетел вперед. Золотая шляпа в фиолетовый горошек такого резкого движения не выдержала и слетела с головы, откатившись куда-то в сторону.

Но «как бы мэр», в отличие от своего головного убора, смог удержать себя на земле. Он быстро восстановил равновесие, развернулся, поправил волосы и приготовился к следующему удару. Он еще долго может барахтаться с ними, но они никуда не денутся. Если не здесь, не сейчас, рано или поздно он загонит их в тупик, откуда им некуда будет бежать, и прикончит одного за другим. Лишать человека мечты — да что они об этом понимают?! Да что они понимают о мечте длинною в жизнь, которая разбивается — и в буквальном смысле тоже — в мгновение ока. Из-за одного неосторожного движения. И они даже не представляют себе, сколько сил, сколько деталей было вложено в тот пазл, чтобы на нем заиграла надпись «сбывшаяся мечта». Но кое-кто опрокинул эту коробку — и собранная практически до конца картинка вновь разбилась на множество кусочков.

Нет, он прикончит их. Даже если не здесь, даже если не сейчас — прикончит.

Звук раздался вновь — все с той же изнанки, но в этот, последний раз, оглушительно. А за ним появился и цвет, его блеклый, словно под копирку, оттенок — и вот он, в отличие от эха по ту сторону реальности, просочился в эту и стал виден.

У мироздания разошелся шов.

Проходя через балкон, этот шов — тонкая, черня полоска — растягивался до самого неба, пока не терялся в тучах причудливых и постоянно меняющихся форм, где его могли заметить только птицы.

Платз как раз стоял спиною к этой полосе. И, когда она появилась, он заметил ее — как и все остальные, недоумевающие люди, что еще не разошлись.

«Как бы мэр» развернулся к этой тонкой нити лицом.

А вот потом случилось страшное.

Что-то забурлило, если данное слово просто применимо к произошедшему — забурлило черными то ли пузырями, то ли нитями, и обхватило Платза. Описание более, чем условное — трудно изобразить изнанку мироздания, отдельный компонент реальности, или, говоря проще, нестабильность.

А потом Платз буквально растаял, растворился в нестабильности и, собственно, сам стал таковой — эту сущность, продукт метаморфозы, чистую нестабильность затянуло обратно в шов.

История мести закончилась, так и не завершившись.

А потом все снова затряслось.

В этот момент из ворот башни вырвался Супримус, постепенно набирающий скорость.

— Даже не думайте подходить близко к этой штуковине!

Златногорская троица замерла — от смеси шока, удивления и щепотки облегчения. После такого трудно прийти в себя. Минуту назад их пытались убить (опять) и чуть это не сделали, а теперь Платз просто исчез — растворился. Все равно, что взорвать петарду прямо перед носом ничего не ожидающего человека и ждать, что после этого он быстро придет в себя и будет мило вам улыбаться, даже не заикаясь во время разговора.

— Что это такое? — только и выдавил из себя Инфион. Вопрос был обращен скорее в пустоту, но волшебник перестарался с громкостью.

— Я сомневаюсь, что вы поймете, — ответил Триумвир, изучая черную полоску.

— Ну, я волшебник, — попытался оправдаться работник Бурта. — Это очень похоже на…

— Нестабильность. Да, она самая. А я ведь этого и боялся — карамель и магические землетрясения ни до чего хорошего не довели…

— Вы хотите сказать, что там, за этой чертой — нестабильность?

— В каком-то смысле — да. В чистом ее виде. Честно, это сложно понять даже мне — нестабильность везде, но она и там, — Суприумс ткнул пальцем на шов, который колыхался в пространстве, как флажок на ветру.

— То есть… она все-таки живая? — в голове волшебника картинками промелькнули все те магазинчики с оберегами от нестабильности. Ну нет, не может все это оказаться правдой.

— Боюсь, что она стала живой только сейчас, в одном и смыслов. Но при этом, была живой всегда — если это можно назвать жизнью.

— Так, погодите, это вообще как? — Лолли восприняла произнесенные членом Правительства слова как бредни сумасшедшего, который сбежал из палаты и продолжал мнить себя великим ученым, хотя отдавал предпочтение глюкам и псевдонауке.