Книга Белогор. Каратель - Алексей Стопичев

Слова Агеля и Рузера стали опять расплываться, тонуть, и я заснул. Проснулся уже под утро, заботливо укрытый плащом, а надо мной, клюя носом, сидел верный телохранитель.

— Рузер, — окликнул я его.

— Вашество, — вскинулся легионер, счастливо улыбаясь.

— Пить неси. И пожрать побольше.

Уже через пять минут я жевал мясо с сыром, и заедал сухарями. А Яг докладывал о последствиях нападения:

— Погибло у нас пятнадцать человек и два гнома. Остальных раненых вытащили с помощью лечебных амулетов и Агеля. Но многим из них пару дней нужен покой.

— Амулетам или людям? — спросил я с набитым ртом.

— Людям, — хохотнул Яг. — Амулеты Агель уже вечером почти все зарядил.

— Кто напал?

— Айя говорит какие-то «троблы». Самое многочисленное и жестокое племя по эту сторону леса. Они нападают на всех, и никому не платят виру, даже если убивают. Айя говорит, только воинов у них около пяти тысяч.

Я отхлебнул ойры, и посмотрел на Рузера, варящего кофе:

— Скоро там?

— Скоро, вашество, — откликнулся телохранитель. И поспешил ко мне с туркой. Я закурил и сделал глоток кофе.

— Пленные есть? — повернулся я к Ягу.

— Десятка два. Говорят, в поход их направил вождь. Сказал, чужаки лёгкая, но богатая добыча. Их было тысячу человек. Пятьсот мы перебили. Ещё столько же убежали!

— Пятьсот перебили? — округлил я глаза.

— Так они в кустах друг на друге практически сидели! Плотно, как горошек в стручках. Гранаты их выкашивали десятками, — радостно осклабился Яг. А потом несколько смутился. — Ну и мечами и копьями две сотни положили. Из них восемьдесят вы лично.

Я решил, что бойцы всё же преувеличивают, но спорить не стал.

— Если их пять тысяч, могут быть другие нападения. Минные заграждения поставили? Посты?

— Обижаете, вашество, — Яг ухмыльнулся, и было видно, что не обижен он ни разу. — Всё сделали ещё вчера. Там господин Агель ещё каких-то хитрых ловушек насовал. А то на зверей срабатывали мины. Теперь только на людей будут, сказал.

— А где Агель-то?

— Спит. Умаялся вчера сильно. Вы тоже хорошо поспали. Сутки почитай.

— Ладно, веди к пленным!

Пленные тоже дрыхли, но после пинков резко поняли, что у них бессонница. Увидев меня, бесстрашные эны задрожали. И залопотали что-то неразборчиво. Молитвы, что ли?

— Ты! — ткнул я пальцем первого. — Где ваше главное селение?

— Вашество, — на ухо зашептал Яг, — У них, в отличие от других энов, одно селение в котором пятнадцать тысяч живёт! Город целый!

Эн в это время затравленно заозирался, но не сказал ни слова.

— Рузер, — процедил я телохранителю: — Перетягивай жгутом ему руку. Правую.

Рузер споро наложил жгут, и навалился на эна, вытягивая руку на земле. Жах! Мой меч перебил запястье эна, и тот дико взвыл, пытаясь вырваться из-под дюжего телохранителя. Когда эн немного утих, я повторил вопрос. Но тот лишь всхлипывал и продолжал молчать.

— Левую руку! — приказал я.

Эн, поняв, что собираются делать, истошно заверещал, забился, но уже двое легионеров навалились на врага. Жух! И вторая кисть осталась на земле, а лес опять огласил дикий вой чернокожего.

— Заткните ему пасть тряпкой и перетягивайте ноги!

Ещё два удара мечом, и по земле катался обрубок человека, воя в кляп.

— Кто с мечом на нас нападёт, тот от меча и погибнет! — зло перефразировал я слова великого полководца. — Пришли убивать и грабить? Получите по заслугам! Выкиньте этот обрубок в лес, подальше от лагеря. Пусть там подыхает!

И подошёл ко второму эну, который уже находился в полуобморочном состоянии:

— Спрашиваю один раз — где ваше селение?

Эн начал быстро рассказывать, обильно потея и глядя на меня…

Глава 6

Вождь самого могучего племени троблов проснулся от истошного женского визга. Какая-то дурная эна орала, не переставая, на одной, невероятно пронзительной ноте. К её воплям присоединилась другая, третья. Вождь испуганно вскочил, оттолкнул жену, которая полезла было с расспросами, и выскочил из шатра. Вопль шёл с края селения, и вождь с несколькими воинами побежал туда. А забежав за последний шатёр, испуганно остановился. Вокруг селения на одинаковых промежутках торчали из земли шесты, на которые кто-то насадил головы воинов из племени троблов. Тех воинов, которые не вернулись из небольшого, и, как казалось вождю, прибыльного похода. Вождь до сих пор отказывался верить, что эны столкнулись с Мерралом — богом смерти. Но вновь посылать людей на чужаков не стал, опасаясь, что воины, увидевшие страшное явление, открыто проявят неповиновение, и тогда падёт авторитет вождя. И не управлять ему племенем. Не мять самых красивых девок. Не кушать самые вкусные куски мяса. Но сейчас, глядя на шесты с головами, вождь понял, что по его позвоночнику пополз страх, холодным потом стекающий вниз. Парализующий волю пустыми глазницами отрубленных голов. Троблы гордились своей жестокостью, но даже их изощрённый ум отказывался понимать увиденное. Ведь во рту каждой отрубленной головы убитых воинов были… их мужские причиндалы!

Бесстрашный до этого воин Азузих, который водил тысячу в засаду на чужаков, вдруг упал на колени и запричитал как баба:

— О Меррал, прости нас! Не знали мы, на кого идём!

Причитания Азузиха вывели вождя из ступора, и он зло ощерился:

— Переставай выть и собирай воинов! Мы найдём и убьём эту тварь, будь он хоть трижды Меррал!

Азузих испуганно посмотрел на вождя, и тат отвесил воину пощёчину:

— Не будь бабой! Троблы не склонятся ни перед богом, ни перед демоном! Да и не верю я что бог шёл бы пешком по лесу и кормил комаров!

Последнее утверждение вождя чуть приободрило Азузиха, он вскочил и побежал по селению, призывая воинов собраться. В это время стайка причитающих баб и два воина подошли к шесту, на котором висела голова их родственника, и стали вытягивать палку из земли. Раздался взрыв. Полыхнул огонь, что-то засвистело, и вождь с ужасом увидел, что воин и ещё четыре женщины лежат мёртвые, а пятая ползёт, воя, по земле, а за ней стелется кровь из оторванных по колени ног. Вой перетёк в хрипы и стих, а вождь неверяще смотрел на произошедшее. И вновь раздались стоны и причитания, но уже никто не смел идти ни к шестам, ни у битым возле шеста взрывом людям. Бабы, подвывая от ужаса, гнали детей в центр селения, будто большая хижина вождя могла дать защиту от страшной, неведомой опасности. А вождь с двумя сотнями воинов всматривался в кромку леса, пытаясь понять, есть ли кто-то там.

Азузих и другие смотрели на вождя с надеждой, а тот не мог ни на что решиться, понимая, что ноги немеют от ужаса перед неведомой опасностью. И первый раз лес, в котором родились и выросли эны, казался чужим, зловещим и пугающим. Вождь заорал, пытаясь злостью разорвать наваждение: