Книга Лестница в небо - Артём Помозов

– Нет уж. Рано еще.

Дальше в деревню соваться не рискнул. Плохая это примета – по гиблым местам валандаться, а Огонек был очень суеверным. Наверное, потому и прожил так долго. Да и не улыбалось ему лишний раз смотреть на обугленные руины и разбросанные по всей деревне кости, вспоминая старого друга Ворона, убитого здесь в прошлом году. И без того на душе тошно. И без того есть кого вспомнить. Сотни теней, блин, увязались за ним, доканывают по ночам. Только бы еще одна не добавилась, из-за его, из-за Огонька, глупой ошибки.

Везунчик спал на неплохо сохранившемся крепком советском столе. Огонек посмотрел на раскрытую оранжевую аптечку, что валялась у погрызенной крысами ножки стола. Он, сталкер, сделал все, что мог. А мог он немногое: только вколоть обезболивающее и приложить целебный, но грошовый и слабоэффективный артефакт к месту, куда ударила та тварь с лапой-веслом.

Если пацанчику не переломало ребра, то он выкарабкается. Если же худший вариант, то останется только облегчить страдания.

Он бросил косой взгляд на пулю и водку.

– Заманчивое предложение, матушка, но давай не сегодня. Ты за каждым сталкером приходишь, я в курсе, но он же не сталкер, а так, случайный прохожий тут, блин, – обратился он к Зоне. – Сурен хороший человек. Помоги ему выбраться. Он не заслужил смерти.

* * *

Утром Андрей, выпив чашку бодрящего кофе, посетил гараж.

Он раскрыл ворота и вошел в полутемное и сырое помещение. Его верная и надежная, как швейцарские часы, E34[14] черного цвета на семнадцатых, начищенных до блеска литых дисках терпеливо дожидалась своего хозяина. Рэй открыл водительскую дверь. Запах сырости мигом перебило запахом свежего зеленого яблока – освежитель, что был подвешен за левую заднюю «ручку страха». Повесил туда, ибо не любил, когда перед лобовым стеклом что-то маячило и отвлекало от дороги.

– Привет, моя родная. Не скучала?

Развалился на роскошном и комфортном кожаном кресле, вставил ключ в замок зажигания и провернул. Мотор завелся с полтычка, заурчал приятно. Баварский зверь пробудился. Рэй откинул бардачок и забрал из него черный импортный пистолет. На Проклятых Землях с ним не шлялся, капризное все же оружие, да и с патронами напряг, но в машине держал на всякий случай. Привычка еще с лихой молодости девяностых годов. Проверил, кинул в полочку, что под дверной картой была. Дождавшись, когда обороты двигателя упадут, включил передачу и, потихоньку отпуская сцепление, легонько дотронулся до педали газа.

«Бэха» выкатила во двор, оглашая окрестности звуком своего мощного мотора. Андрей захотел прокатиться по поселку, кружок нарезать. Уж очень он соскучился по своей любимой ласточке.

Пока он выезжал, калитка Лесника отворилась и вошла Оля.

На ее руках спал маленький ребеночек.

Андрей ударил по тормозам.

Глава 18

Сыновья анархии

Чехов замялся. Его терзали нехорошие предчувствия. Он не мог решить, стоит ли говорить подполковнику правду.

– Если не скажу, а выплывет потом, что скрыл, то это трибунал.

Все же постучал.

– Войдите.

Здесь, в кабинете Турко, ничего не изменилось. Тот же аскетизм в обстановке, та же некомфортная мебель.

– Присаживайся. – подполковник, сидевший на офисном стуле и разглядывавший карту на стене, предложил своему подчиненному устроиться на старом диванчике. – Какие вести? – нарочито безразличным тоном поинтересовался Турко. – Что с нашими друзьями?

– Спасибо. – Чехов сел. – Они сейчас совещаются, у них голосование. Но, товарищ подполковник, по слухам и по итогам моего личного разговора с Рахманом я готов заявить, что они отклонят ваше предложение.

– А чего глаза в пол опустил, майор? Это их дело, не наше. Мы лишь предложили.

– Что будем делать, если они откажутся?

– Ничего. А что ты собрался делать? Насильно заставить? Это их право, я же сказал. Это их выбор. Мы, несмотря на их решение, все же проведем ужин. Будет либо ужин, посвященный слиянию кланов, – либо прощальный ужин. Третьего не дано. Я уже все подготовил. Сегодня вечером попрощаемся с нашими друзьями. Или же поприветствуем их в наших рядах.

– Что значит «попрощаемся»?

– Разойдемся. Тебя значению слов не учили в школе?

– Виноват.

– Ничего страшного. Свободны, майор.

* * *

Рахман восседал во главе огромного круглого стола, что находился посреди выделенного для руководителя «Анархистов» кабинета на базе «Удара». Курил, стряхивал пепел в хрустальную пепельницу. Вокруг своего лидера находились только самые приближенные и верные бойцы, но таковых осталось немного, как и вообще всех солдат в группировке.

Война неплохо проредила людей Рахмана.

Так что в этом кабинете, помимо лидера и его заместителя – боевика по прозвищу Шум, человека, что сменил на этом посту Андрея после его добровольно-принудительного ухода, – сидели четверо анархистов, которые и составляли совет.

К слову, о Шуме. Андрей, уходя, предложил поставить на свое место Огонька, так как тот более чем заслужил это звание, был уважаемым человеком в клане и неоднократно проявлял себя, однако Рахман и слушать не хотел старого приятеля. Не любил он поджигателя за его дерзкий характер. Такими людьми тяжело управлять, а Рахману не нужны были сцены во время принятия решений. Поэтому он и сделал выбор в пользу Шума, даже не проведя голосование, как требовали обычаи «Анархистов».

– Итак… – Рахман раздавил бычок о дно пепельницы. – О чем мы? Слияние с «Ударом» и создание единого клана «Стражи». Единогласно?

Все кивнули.

– Единогласно! – хлопнул он ладонью по столешнице. – Решение принято, обжалованию и обсуждению не подлежит. Я доложу Турко лично. Завтра мы собираем манатки и перебираемся в Край вечного лета. Займем бывшую деревеньку Малинина.

– Справедливо, – поддакнул Шум.

– Теперь на повестке дня стоит иной вопрос. Не такой глобальный. Обычно мы созываем для подобных решений отдельное голосование, вы это прекрасно знаете, но я предложу решить этот вопрос сейчас, дабы два раза не вставать.

– Глеб?

– Глеб.

– Глеб отлично проявил себя в войне. – Шум ухмыльнулся. – В войне с «Изоляционными силами» и в войне с «Ударом». Мы посоветовались с Рахманом, и сейчас предлагаем вам вывести Глеба из ранга рядовых солдат и сделать полноправным анархистом. Минута на размышление, господа.

– Голосуем.

Молчание длилось недолго.

– Да, – сказал Шум.

– Да, – эхом откликнулся Рахман.

– Согласен с Шумом и Рахманом.