Книга Золотой лук. Книга первая. Если герой приходит - Генри Лайон Олди

Было шестнадцать колонн. Осталось четырнадцать.

Если он продолжит расти, портик рухнет! Крыша осядет в торговые ряды, упадет на Пегаса. Передние колонны, обвалившись, довершат разрушение. Идя сюда, я ждал чего угодно: жизни, смерти, чуда. Но эта крылатая скотина ломала источник Пирена! Сам источник, наверное, уцелеет даже под обломками. Только вода уйдет, отыщет новое русло. Завтра я буду смотреть, как горожане разбирают завалы, бранясь и проклиная ночного гостя. Эфирцы скажут:

«Портик строил Сизиф. Портик сломал Пегас. Что ему взбрело в голову, а? Чем ему помешал портик? Хорошо хоть, не убил никого…»

– Прекрати! Прекрати немедленно!

Я не поверил своим глазам.

Стасим

Кровь и вода

Афина не верила своим глазам.

«Не верю!» – и так три раза подряд, всякий раз по-новому.

Впервые она не захотела верить своим божественным, прозрительным глазам, когда обнаружила этого мерзкого мальчишку, прячущегося в тени, в двадцати шагах от богини. То, что ему хватило ума (умишка!), отваги (дерзости!) и предприимчивости (медной тупоголовости!) явиться сюда ночью и изображать из себя охотника на Пегаса – это Афина еще могла бы простить. Но он явился сюда вместе с богиней, он занимался тем же делом, что и она, даже если просто наблюдал за крылатым конем, теша свое любопытство – а значит, был отвратительной, мелкой, дешевой пародией на дочь Зевса. Какой-нибудь насмешник вроде Мома или Гермия, окажись он поблизости, мог бы потом разнести от Крита до Фракии, что у блистательной Афины есть тайный подражатель, смертный афинчик, одержимый той же идеей, что и Охранительница Городов.

Афина превращала в пауков за меньшее.

Что, щенок? Ты не мог найти другого места для укрытия?! Вот Афина – она да, не могла. Укрыться на южной стороне площади, с тыльной стороны портика, и впрямь было бы разумней. Но там стоял храм Афродиты, да еще и Афродиты Черной, темной и мстительной ипостаси богини любви. Спрячься Афина там, и впору было ждать от Пеннорожденной[79] какой-нибудь каверзы. Опозорить Афину перед Зевсом – что может быть приятней для истинной, возвышенной любви, царящей между богинями-олимпийками?!

О да, вздыхала мудрость. Военная стратегия кивала.

Прогнать мальчишку? Испепелить? Но под портиком уже бродил Пегас. Кто его знает, этого коня? Почует насилие, улетит, не вернется. Приходилось терпеть унизительное соседство, скрывая себя не только от Пегаса.

Второй раз Афина отказалась верить своему гордому всевидящему взору, когда мальчишка двинулся через площадь. Сейчас он спугнет Пегаса! Все пойдет прахом по вине жалкого муравья! Он что, не знает, чем заканчиваются для здешних дурней такие попытки? Волнение вспыхнуло и погасло. Богиня успокоилась: в Эфире Пегас убивал не впервые. Еще одно убийство не отвратит коня от источника, что бы его сюда ни приманивало.

Что он там шепчет, болван?

– Иди сюда, не бойся.

Богиня с трудом сдержала смех. Смертный, ничтожество, надутый пузырь! Он уговаривает не бояться крылатого коня, сына Медузы и Посейдона? Коня, способного ударом копыта остановить рост горы?!

Тут для Афины настал черед вновь не дать веры своим глазам. Прикончить наглеца? Это Пегас мог и в малом облике, какой выбрал для прогулок у источника. Чай, не гора – комок уязвимой плоти. Но Пегас начал расти, как если бы ему действительно угрожало что-то значимое. Мальчишка – бог в личине? Нет, чепуха, ни малейших признаков божественности. В чем дело, думала Афина, пока ломались колонны. Что происходит?

Сегодня она не собиралась нападать на Пегаса из засады. Рано, Гефест еще не выковал золотую уздечку. Хромой делает на славу все, что делает – даже насилует на славу – но как же неторопливо он это делает! Афина намеревалась остаться в роли наблюдателя. Если Пегас действительно прилетает в Эфиру, к источнику – тут, в путанице лавок и тесноте колонн, под крышей, закрывшей небо, у богини будет шанс накинуть уздечку на коня, прежде чем он взлетит. Надо все предусмотреть, прикинуть заранее…

И вот блистательная идея рассыпалась в прах. Захоти Пегас прянуть в небо – он это сделает так же быстро, как делал раньше. Взлетит в пыли и обломках, оставив под собой одни руины. Ни колонны, ни крыша не задержат его дольше, чем чистый воздух – если, конечно, сам Пегас не захочет задержаться. Стоит поблагодарить гадкого мальчишку за то, что позволил богине узнать это заранее, избежать очередного позора.

На краткий миг Афине показалось, что крыша рухнула на голову ей самой. «Да ты помешалась на этом Пегасе!» – гремел в ее голове гневный возглас отца. Может, и так, без слов ответила Афина. Может, мне и впрямь следует поискать другие возможности.

Мудрость пожала плечами. Военная стратегия отмолчалась.

– Прекрати! Немедленно прекрати!

Кто это кричит? Мальчишка?!

Мучась сомнениями, Афина пропустила момент, когда Пегас перестал расти. Разрушения закончились, толком не начавшись. Не считать же серьезным происшествием десяток лавок, сдвинутых с места, и пару упавших колонн? Мальчишка стоял в центре площади без движения. Пегас же, напротив, сделал несколько быстрых шагов вперед – возвращаясь в малый облик, но не до конца. Беспокоится, поняла Афина. Куда он идет?

К человеку? К чаше источника?!

Пегас остановился у чаши. Сунул морду в воду, затем резко вскинул голову, подняв тучу брызг. Начал пить. Перестал так же резко, как и начал. Фыркнул, раздул ноздри, принюхиваясь. Ударил копытом – на этот раз без последствий. Нервничает, отметила богиня. К сожалению, причина нервозности Пегаса оставалась для Афины тайной. Принять мальчишку за повод к беспокойству дочь Зевса решительно отказывалась.

– Что это? Чем пахнет?

Афина сама не заметила, что спрашивает вслух – к счастью, шепотом.

Пахло морской водой, седым туманом, водорослями, гниющими на берегу. Пахло безвременьем, ссылкой, забвением. Океаном пахло, древним титаном, поясом мира живой жизни, отделявшим его от мира жизни мертвой. Пахло островами в Океане, существами, прозябавшими на этих клочках суши – добровольно или под угрозой наказания. Афина помнила этот запах. От него кружилась голова, клонило в сон. Она дышала им, когда ждала, вглядываясь во мглу, где молчал герой Персей и страшно кричала Медуза Горгона.

О да! Из этой мглы вылетел Пегас. В этой мгле ударил столб радуги. Из этой мглы не вышел Персей, сводный брат Афины по отцу – во всяком случае, богиня его не дождалась.

Афина подняла лицо к небу.

– Что это? – забывшись, повторила она.

В небе брезжила радуга – не огненная дуга, слабый намек на нее. Казалось, радуга сама не решила, быть ей или не быть. Тусклая, бледная, она в то же время не была порождением вестниц Гекаты – лунной радугой, какую можно видеть ночью. Рядом с ней гасли звезды. Афина попыталась связать все вместе: Пегас, мальчишка, запах Океана, ночная радуга…