Книга История алхимии. Путешествие философского камня из бронзового века в атомный - Сергей Зотов

Огненные копытца: «Сосуды Гермеса»

Анонимный автор создал в XVIII в. трактат на французском языке «Сосуды Гермеса», почти полностью состоящий из загадочных изображений. На первой миниатюре мы видим трех ангелов, символизирующих три первопринципа. Они держат в руках огромный овальный предмет, на котором написано название трактата. В тексте указано, что это — «яйцо Гермогена», прославленного волшебника, по легенде, нанятого евреями, чтобы помешать апостолу Иакову в евангельской проповеди, однако в этом не преуспевшего. Этот сюжет появляется у Питера Брейгеля Старшего на знаменитой гравюре: на ней два старца окружены многочисленными демонами и ведьмами. В алхимическом смысле это яйцо обозначало философский камень, в котором гармонично соединяются все четыре элемента, также оно отсылало к герметично закрытому алембику.

Рис. 52

Этот сосуд появляется на следующей иллюстрации (52). Своей формой он похож на башню королевского замка, что намекает на то, что искусство алхимии считалось королевским, а также указывает на идею постепенного возвышения через opus magnum. Внизу нагревается смесь из базовых металлов, изображенных как отрубленные человеческие и монструозные члены, плавающие в крови неподалеку от свежей могилы. За стадией нигредо следует альбедо, которую символизирует обнаженная женщина с парящими над ней белыми орлами, знаками сублимации. Сверху на колбу забрались павлин и небольшой красный дракон, который, согласно надписи, должен есть собственный хвост (но пока что не торопится этого делать). Они обозначают две другие стадии алхимического процесса — «павлиний хвост», когда в колбе возникало разноцветие, вызванное смешением металлов во время нагревания, и рубедо — финальную фазу, на которой златодел получал искомый красный эликсир. Вокруг алембика стоят пятеро мужчин — каждый из них обозначает определенную алхимическую операцию: растворение, путрефикацию, сублимацию, разделение и соединение.

Рис. 53

Третья миниатюра демонстрирует лежащего ногами вверх коня (53), из его копыт бьет красное пламя, а на животе лежит алембик с уже знакомым набором животных (см. здесь). Конь символизирует философский огонь, необходимый для путрефикации, а орлы вновь отсылают к процессу возгонки, во время которого выделялись белые пары. Две следующие миниатюры изображают андрогина, скопированного из «Книги св. Троицы», и эмблему четырех элементов, выполненную в виде герба. В его центре находится заключенное в терновый венец сердце Иисуса с пятью ранами. Сакральное изображение показывает, что алхимики видели в философском камне подтверждение искупления Спасителем грехов человечества: ведь философский камень помогал исцелению и долголетию тела, способствовал совершенствованию души, а следовательно — приближению к Богу. Из сердца вырастает стебель — это знак уготованного праведному алхимику Царства небесного, и одновременно — намек на воскрешение «убитой» на стадии нигредо первоматерии в виде магистерия.

Крылатая русалка: «Философ Солидоний»

Рис. 54

Позаимствовав часть образов в уже известных трактатах, а часть придумав самостоятельно, автор французской рукописи, называющий себя «философ Солидоний», создал богато иллюстрированный трактат. Рукописи «Солидония» находятся по всей Европе от Италии до Эстонии, что свидетельствует о его неугасаемой славе.

На первой иллюстрации во всеоружии стоит рыцарь, держащий в руках знамя и щит цветов трех первопринципов алхимии. На второй в окружении символов четырех стихий появляется крылатая русалка в короне, держащая в руке кубок со змеей (54). Два ее крыла и хвост отсылают к единению трех принципов, которое приводит к получению философского камня, представленного здесь в виде кубка. Златоделы находили алхимический смысл в средневековом предании о Мелюзине — фее, у которой каждую субботу вырастал змеиный хвост. Благодаря магии, она помогла скопить множество богатств своему мужу. Ему запрещалось входить в ее спальню по субботам, однако мужчина однажды нарушил запрет и увидел змеиный хвост Мелюзины: тогда она превратилась в дракона и улетела прочь. Возможно, что в этой иллюстрации кроется аллюзия и на ундину Парацельса.

Рис. 55

На третьем изображении, в одной из рукописей нарисованном в примитивной манере (55), мы видим комплексную аллегорию соединения двух противоположностей, Солнца и Луны, или сульфура и меркурия. Их символизируют фигуры короля и королевы и двуглавая птица с разноцветными крыльями, расположенными вокруг посоха Гермеса, увитого змеями. Феникс и пеликан знаменуют финальные стадии алхимического процесса, ревивификацию и проекцию. Далее следует иллюстрация, являющая взору планетарных богов античного мира, коррелирующих с известными алхимикам металлами (56). В центре, в меркуриальном фонтане, на котором стоит Гермес, находятся обнаженные Адам и Ева, аллегории двух первопринципов. Их иконография отсылает к трактату «Розарий философов». Следующие четырнадцать изображений на новый лад рассказывают историю слияния в андрогинное существо нарисованных максимально целомудренно короля и королевы, развивая мотив из трактата «Пандора».

Рис. 56

Пещера гидры: «Сокровище сокровищ»

Рис. 57

В достаточно редкой рукописи с частым для алхимических трактатов названием «Сокровище сокровищ» встречается целая плеяда образов, важных для понимания алхимии Нового времени. На одном из них мы видим льва, бок которого пробивает своей стрелой охотник (57). Из раны течет кровь, а на земле, куда она проливается, сразу же вырастают розы, символ стадии рубедо. Здесь алхимический лев прямо сравнивается с Христом: кровь из раны в его боку течет точно так же, как на многих изображениях кровоточат раны распятого Иисуса. На некоторых гравюрах этого же периода цветы точно так же прорастали из земли от капель крови Иисуса или молока Девы Марии. Лев сравнивается с Христом неслучайно: уже в средневековых бестиариях этому зверю приписывали качества, уподобляющие его Спасителю. Лев будто бы заметал хвостом собственные следы — так и Христос скрывал, что он Сын Божий; спал с открытыми глазами, словно Бог, бодрствующий в гробу после смерти на кресте; рождался мертвым, и только на третий день оживал, подобно Иисусу, воскресшему спустя три дня после казни.