Книга Свободная комната - Дреда Сэй Митчелл

Где моя семья? Где моя семья? Что, если это злоумышленники?..

Испытывая ужас и дурноту, он влетел на кухню. Задняя дверь, как и входная, была заперта. Он начал задыхаться, трястись, отчаянно пытался во всем разобраться. Элис защищала бы детей от нападения ценой собственной жизни. Должно быть, так и было.

Он выбежал из кухни и побежал через утреннюю комнату в гостиную. Везде пусто. Остановился в сердце дома на красно-черном ковре, глядя на лестницу. Он почувствовал, что дрожь пронимала его до костей. Что бы здесь ни случилось, он знал, что последствия ждали его наверху. Он с криком согнулся. Он не хотел идти туда. Не мог встретиться с произошедшим лицом к лицу. Не чувствовал себя для этого достаточно сильным.

Он выпрямил позвонок за позвонком, сдержал слезы, которые едва не пролились. Он видел травмы почти каждый день, он справился бы с этим. Ему придется с этим справиться. Он тяжело зашагал по лестнице, вцепившись в перила мертвой хваткой. Чуть не упал, когда увидел руку, свисавшую с первой лестничной площадки. Ему хотелось завыть. Но он не позволил себе это сделать. Он все время видел травмы. Сломанные тела и жизни. Единственный способ двигаться вперед по осколкам своей разрушенной жизни, — а сомнений в том, что она была разбита на куски, не было, — это надеть обезличенный белый халат хирурга, которым он и являлся. Он добрался до вершины лестницы и осмотрелся.

Рука принадлежала его прекрасной жене Элис. Ее неподвижное бледное тело лежало посреди лестничной площадки. На запястьях были два кровавых пореза, через которые из нее вытекла жизнь. Должно быть, она умерла очень быстро от потери крови. Обе руки были сложены под ножом, торчавшим у нее из сердца.

Он сразу понял, что за картина развернулась перед ним. Порезы на запястьях и ножевое ранение она нанесла сама себе. Его обожаемая Элис, на которой он женился в чудесный июньский день, наложила на себя руки. Покончила с собой. Полиции и команде криминалистов понадобилось бы всего несколько минут, чтобы сделать такой вывод.

Несмотря на невероятное горе, которое грызло его изнутри, он не плакал. Не в этот момент. Его ждало впереди еще многое. Очень многое.

У входа в ванную лежал его сын Лео. Мертвый. Он стал жертвой бешеного нападения, его тело рубили и резали бессчетное количество раз. Два смертельных ножевых ранения были нанесены ему в спину.

Он спокойно прошел по среднему этажу и обнаружил свою старшую дочь Тину у окна в спальне. Ветер раздувал тюлевые занавески над ее мертвым телом. Она выглядела так, словно пыталась сбежать на улицу, но не смогла. У нее были те же раны, что и у Лео, только смертельный удар был один и нанесли его в грудь.

Тем не менее на основании своего профессионального опыта он позволил себе сделать предположение о том, что здесь произошло. Его жена потеряла разум. Ее психическое состояние нарушилось, и она убила детей, а потом покончила с собой с помощью ножа. Это подтвердит коронер, это же заявят и газеты.

Он прижал руку ко рту, чтобы заглушить звук, и начал кричать так, словно пытался разорвать легкие криком. Его разум пошатнулся, в этом он был уверен. Его дети умерли. Умерли. Умерли. Господи Всемогущий, помоги мне. Лео, Тина и…

Его рука упала вниз, тяжелая как камень. А где Марисса? Он как сумасшедший побежал вниз, но его младшей дочери нигде не было видно. По коврам тянулись следы крови, которые он не заметил раньше, но, казалось, они никуда не вели. И тогда он начал думать, что, возможно, она сбежала на улицу, там кто-то спас ее и отвез в больницу, но она была слишком шокирована, чтобы рассказать о случившемся. Он хотел надеяться на это, но в то же время мысль о том, что она сейчас в безопасности, наполняла его страхом. Потому что ему не нужны были свидетели того, что натворила его жена.

В конце концов он нашел ее под кроватью, в которой они с Элис занимались любовью еще год назад. Марисса свернулась клубочком, ее праздничное платье пропиталось кровью, и, боже правый, подошвы обеих ее ног были испещрены порезами. Он представил себе эту ужасную сцену. Марисса бежала, спасая свою жизнь, убегая от нападающей на нее матери, которая орудовала смертоносным ножом, пытаясь вонзить его в свою младшую дочь. Но именинница была храброй и продолжала бежать, пока не нашла укрытие под кроватью. Элис не смогла выгнать ее оттуда; единственная часть тела Мариссы, которую она смогла достать, — это подошвы ног. Как только Элис поняла, что дело сделано, она пошла на лестничную площадку и покончила с собой.

Он опустился на колени и прижался спиной к стене. Его жизнь была кончена. Уничтожена.

— Папа?

Его голова рывком повернулась обратно к кровати. Он бросился к ней. Марисса. Она смотрела на него огромными, наполненными болью и слезами глазами. Его дочь была жива. Смех завибрировал у него в груди.

— Это я, детка. Папа здесь. Папа сейчас тебе поможет.

Он залез под кровать на животе и осторожно потянул к себе задыхающуюся дочь. Бережно обнял ее. Под кроватью осталась только мертвая мышь с большими безжизнеными глазами.

Глава 40

Я заканчиваю читать. Мама не стесняясь рыдает, и ее плач раздается по комнате в безнадежном траурном ритме. Отец застыл с бледным как смерть лицом и таким видом, словно кто-то топчет его могилу. Наверное, кто-то действительно топчет. Джон Питерс, мой кровный отец. И остальные члены моей семьи, которых зарезали в соседнем доме.

— Почему ты мне не сказал? — тихо спрашиваю я. У меня больше нет ни времени, ни сил на гнев.

Он убит горем.

— Как я мог сказать тебе, что твоя мать, женщина, которая носила тебя в животе девять месяцев, убила твоих брата и сестру и пыталась убить и тебя тоже? Я не мог тебе этого сказать, — его голос звучит хрипло, чуть громче шепота. — Твоя мама, Барбара, так и не узнала, что случилось. Я сказал ей, что мы какое-то время присмотрим за ребенком друга. Так прошли годы. Ты стала нашим ребенком.

— Ты помог моему родному отцу скрыть то, что произошло?

Папа отвечает не сразу:

— Мы все познакомились в медицинской школе: твой отец, я и Томми Уилсон. Мы сразу сдружились. Другие студенты прозвали нас «три врача-мушкетера», — от воспоминаний по его губам пробегает чуть заметная улыбка.

— Это был мой отец на том фото, которое ты снял со стены. С доктором Уилсоном?

Я знаю ответ и без папиного кивка.

— Мы все выбрали разные дисциплины. Джон долго и упорно учился, чтобы стать хирургом-травматологом. И стал лучшим, — в его голосе звучит большая гордость достижениями моего кровного отца. — Мы остались близкими друзьями, поэтому когда он позвал меня в таком отчаянном состоянии, я должен был помочь ему. Когда я добрался до дома… — с застывшим лицом он качает головой. — Это была самая адская сцена, которую я когда-либо видел. Он позволил мне оставаться в стороне от этого дела, потому что если бы полиция узнала о моем участии, я мог бы оказаться в тюрьме. Но Джон не был ни в чем виноват. Это было несправедливо. Он думал только о репутации твоей матери. Если бы эта история попала в газеты, она была бы уничтожена.