Книга Миг - и нет меня - Эдриан Маккинти

Я понимал, что он прав, но мне не хотелось расставаться со своим говорливым коллегой-архангелом. В кабине его грузовика, где было вдоволь черствого хлеба и кукурузного виски, я чувствовал себя уютно и безопасно, но меня ждал Нью-Йорк. И я должен был туда вернуться. Мне предстояло сыграть заглавную роль в пьесе со стрельбой, где будет и боль, и ужас, и дрожащие коленки, но еще не сейчас, не скоро…

— Я поеду с тобой до границы с Калифорнией, — сказал я.

Габриэль не возражал, и мы вместе отправились на запад, к Тихуане.

Как известно, Тихуана порядочная дыра, а тогда, в девяносто втором, городишко этот был еще хуже. И тем не менее у него имелось преимущество перед другими мексиканскими городами и поселками, в которых я успел побывать: достаточно было только зайти в первый попавшийся бар и напустить на себя таинственный вид, и спустя некоторое время к тебе подходил человек с предложением помочь переправиться через границу.

Вид у меня был достаточно таинственный, но вот беда — у меня не было денег, поэтому мне пришлось «подоить» двух американских студентов, разъезжавших в микроавтобусе марки «фольксваген». Они обследовали побережье, покатались на доске, и, разумеется, у них накопилось немало вопросов. Студенты угостили меня пивом, а я рассказал им наскоро состряпанную историю о том, как я несколько лет путешествовал автостопом по обеим Америкам, работал, бродяжил и многое повидал. Они решили, что для инвалида это было круто, — в моих словах они даже не усомнились. Моя выдумка увлекла и меня самого, и я упомянул о Колумбии, Эквадоре и вечных снегах на вершинах Мачу-Пикчу.

Потом я объяснил им, что собираюсь нелегально пересечь границу Соединенных Штатов, так как несколько месяцев назад потерял свой паспорт. Это они тоже сочли достаточно крутым и предложили спрятать меня в своем автобусе, но я отказался, сказав, что так дела не делаются и что на самом деле мне нужны только деньги.

Они дали мне пятьдесят долларов. Я поблагодарил и проводил взглядом их автобус, катившийся к массивному зданию таможни на пропускном пункте через границу.

Деньги и мое очевидное нетерпение помогли мне убедить двух подростков, что я не шпик и не агент иммиграционной службы США, и переход был назначен на ближайшую ночь.

Нас было двенадцать человек. Мы встретились у бара неподалеку от главной улицы, в тихом месте. Ждать пришлось довольно долго, и я уже начал думать, что меня элементарно надули, однако в конце концов долгожданный фургон все же появился. Мы погрузились в него и некоторое время ехали, забираясь все дальше в пустыню.

Потом мне пришлось карабкаться через забор из колючей проволоки, что в моем состоянии было хоть и не просто, но все же возможно. Следующим препятствием оказался сплошной забор из гофрированного металла, преодолеть который было раз плюнуть: желобки металлических листов образовывали удобнейшие ступени, как будто специально предназначенные для одноногих нелегалов.

Границу я перешел где-то к юго-востоку от Сан-Диего. Со мной было еще около десятка человек всех возрастов. Некоторое время мы брели по нейтральной полосе, потом в темноте впереди замигал фонарик — это был либо парень, с которым мы должны были встретиться, либо сотрудники службы иммиграции и натурализации.

Это оказался наш парень — молодой, низкорослый, в черных джинсах, черной хлопчатобумажной куртке и черном «стетсоне». Он громко окликнул нас, хотя мы и так прекрасно его видели, и я, не сдержавшись, проворчал, что этого идиота слышала, наверное, добрая половина штата Калифорния.

Когда мы подошли, то увидели фургон с погашенными фарами и работающим на холостом ходу двигателем. Каждый из нелегалов отдавал водителю деньги и садился в кузов. У меня никаких денег уже не осталось, но мне все равно разрешили ехать вместе со всеми. Компания, кстати говоря, подобралась хорошая. Большинство нелегалов были сезонными сельскохозяйственными рабочими и ходили через границу каждый год. Правда, сезон сбора фруктов уже закончился, зато в Лас-Вегасе начинался новый строительный бум.

Мы ехали всю ночь и половину следующего дня и остановились в промышленной зоне к югу от Лас-Вегаса. Здесь требовались руки, чтобы разрушать старые отели и строить новые, и я невольно подумал, что с моим опытом я мог бы многого добиться на этом поприще. Если бы не моя нога, я мог бы заработать целое состояние. Увы, в моем положении думать о работе иной, чем в кофейном баре, не приходилось, поэтому я просто поблагодарил парней за приятную поездку и отправился на шоссе, чтобы двигаться дальше автостопом.

Я простоял на обочине полтора часа, когда меня заметил сотрудник шерифской службы. Остановив машину, он сказал, что передвигаться на попутках в этих местах запрещено законом. Я честно ответил, что слышу об этом впервые. К счастью, помощник шерифа узнал мой акцент и спросил, из какой части Ирландии я родом. Я ответил — из Белфаста и он сказал, что его бабушка по отцовской линии тоже была ирландкой и тоже из Белфаста.

Я никогда не питал особых симпатий к легавым и прочим служителям закона, но помощник шерифа Флинн оказался действительно славным малым. Крупный, рыжеватый, с очень светлой кожей, он едва не заплакал, слушая мою печальную историю. Я рассказал ему, что приехал в Вегас, надеясь подзаработать на строительстве, но сорвавшееся корыто с раствором раздробило мне ногу, а поскольку я был нелегалом, я не мог обратиться к властям и получить соответствующую компенсацию за увечье. Теперь, объяснил я, мне необходимо как-то добраться до Нью-Йорка — у меня, мол, есть адрес одного дальнего родственника, проживающего в Бруклине, который может одолжить мне денег на обратный билет на родину, куда мне предстоит вернуться пережившим крушение всех надежд и вконец отчаявшимся инвалидом.

— Что ж, Шеймас, — начал Флинн (ибо в этой маленькой вселенной меня звали Шеймасом Мак-Брайдом), — история твоя — хуже не придумаешь. Пожалуй, я дам тебе немного денег, чтобы ты мог ехать на «грейхаунде».[47]Нет, не возражай, пожалуйста! Я знаю, вы, ирландцы, гордые парни, но в данном случае я абсолютно настаиваю. Ты меня очень обидишь, если не возьмешь денег.

Но я, конечно, не хотел брать у него деньги, сказав, что коли я сам вляпался в это дерьмо, сам должен и выпутываться, а не полагаться на благотворительность, пусть она и продиктована самыми добрыми чувствами.

Но Флинн недаром был на четверть ирландцем, и переспорить его было непросто. В ответ на мои возражения он объяснил, что никакая это не благотворительность, что он предлагает мне деньги в долг и что потом я должен буду их вернуть. С моей стороны было бы глупостью не взять у друга несколько долларов в долг; в конце концов, разве не то же самое я собирался проделать, добравшись до мифического родственника в Бруклине? Коль скоро Флинн поставил вопрос таким образом, отказываться и дальше мне было не с руки, поэтому я поблагодарил и записал его имя и адрес (и я действительно вернул ему деньги примерно месяц спустя, когда по невероятному стечению обстоятельств попал на работу к Району и начал носить тысячедолларовые костюмы и ублюдочный «узи» под мышкой).