Книга Рожденные в огне - Михаил Михеев

А командование и не настаивало, так что заполнил трюмы откровенный сброд. Штрафбат, наемники – ну, тем и тем хоть не требовалось объяснять, что такое дисциплина и с какой стороны приклад. Зато набранные на периферийных планетах вроде Новой Варшавы, Большого Дели или Литовской Радуги вчерашние ополченцы, просидевшие большую войну в тылу и сейчас рвущиеся за дешевым, как им казалось, адреналином, – это что-то с чем-то. Достаточно сказать, что бражничество и драки между землячествами происходили на некоторых кораблях по пять раз в день, чтобы понять – с этими много не навоюешь.

Естественно, О’Коннор назначением доволен не был, скорее, наоборот. Вот только адмиралу липовой простудой от приказа не отмазаться, и потому он свой отряд все же возглавил и повел, искренне и страстно завидуя своему коллеге-французу, у которого под началом были хотя бы настоящие боевые корабли.

Де’Шантоне, в отличие от ирландца, смотрел на жизнь с куда большим оптимизмом, а на неудачливого коллегу с истинно галльской чванливостью. Возможно, потому, что ему всерьез воевать не приходилось – свой чин он выслужил еще до схватки с восточниками, после чего командовал учебной эскадрой и занимался подготовкой личного состава. Получалось это у него, следовало признать, неплохо, но как флотоводец он нигде не засветился. Впрочем, на достаточно простую операцию по переброске эскадры из одного места в другое гений стратегии не требовался.

О’Коннор, боевой адмирал, смотрел на своего паркетного коллегу с презрением и подчиняться ему не жаждал, то открыто игнорируя, то деликатно саботируя приказы. Естественно, не все, а лишь те, которые считал глупыми и ненужными. В свою очередь, француз разозлился, закусил удила и требовал безоговорочного подчинения даже в ситуациях, когда сам понимал, что совершает ошибку. Разумеется, все это происходило вроде бы в мелочах, но атмосфера на кораблях эскадры накалилась в рекордные сроки.

Раздираемая внутренними проблемами и спаянная воедино лишь остатками дисциплины, эскадра совершала коррекцию курса в системе Калигула перед броском к точке рандеву с кораблями адмирала Кеннинга. В свете умирающей звезды потрепанные жизнью звездолеты выглядели мрачновато-траурно, а маневры – несогласованно. Тем не менее операторы радаров на крейсерах были что надо, и появление незваных гостей засекли моментально.

Когда о неизвестных кораблях, идущих встречным курсом, доложили де’Шантоне, тот с некоторым удивлением почесал длинный породистый нос и, с непередаваемым французским прононсом, задал вопрос:

– И кого это сюда принесло?

Вопрос был риторическим, поскольку на такой дистанции определить представлялось возможным разве что массогабаритные характеристики кораблей, и то с невысокой точностью. Впрочем, и то, что удалось понять, внушало уважение. Намерения же визитеров стали кристально ясными уже через полчаса, когда неизвестные корабли перестроились в классическую «стену», словно бахромой распустив вокруг завесу из эскортных кораблей. А действительно, кто это? И впрямь очень интересно. Особенно если учесть, что маршрут следования эскадры тщательно засекречен? Ответ на этот вопрос последовал почти сразу.

– Сэр, вас вызывают!

Де’Шантоне с трудом сдержал пришедшие на ум выражения, но ответить сумел очень спокойно:

– Переведите на мой личный терминал, Гастон.

Командир группы обеспечения связи, друг, сослуживец, да и просто земляк, лишь кивнул, сохраняя при этом каменное выражение лица. Эта его манера, приличествующая, скорее, немцу, а не французу, порой раздражала адмирала, но сейчас пришлась более чем кстати. Тут бы свои эмоции в кулаке удержать, а не с чужими разбираться. Демонстративно неспешно адмирал прошел в рубку персональной связи, и сразу после того, как закрылась за ним дверь, вспыхнули две голограммы. Одна – успевшего за эти дни надоесть хуже горькой редьки О’Коннора, а вторая…

– Франсуа! Рад тебя видеть! И тебя, Стив, тоже…

– Не могу сказать, что взаимно, – хмыкнул де’Шантоне, рассматривая улыбающуюся во весь рот физиономию Эйзенхауэра. Судя по его цветущему виду, старый знакомый не бедствовал. О’Коннор лишь усмехнулся, но промолчал. – Что тебе нужно?

– Хочу предотвратить гражданскую войну.

Это было довольно неожиданно. Во всяком случае, де’Шантоне не нашелся, что сказать, и Эйзенхауэр тут же этим воспользовался.

– Вы идете на соединение с эскадрой Кеннинга, которая готовится к атаке Уральской Империи. С точки зрения правительства Конфедерации, это не более чем взбунтовавшаяся провинция, а значит, формально там проживают ее граждане. Мы, кстати, в том же положении. Война в этой ситуации – не самый лучший выбор. Особенно для вас.

– Это почему?

– Франсуа, друг мой. Напомню тебе, что император… Да-да, хотите вы того, или нет, но наш общий знакомый и впрямь самый настоящий император. И он впервые на моей памяти создал страну, которая держится не только на страхе и деньгах. Есть у русских что-то еще. Но это сейчас неважно, просто напоминаю: он сражений не проигрывал и не собирается. Так что Кеннингу, каким бы он ни был гением, достанется с чувством. А вы в случае полноценного сражения так и вовсе обречены.

На это возразить было нечего. Время жизни, например, фрегата, оказавшегося в процессе линейного сражения поблизости от эпицентра атаки, составляло в среднем не более семи-восьми минут с момента начала огневого контакта. Крейсера побольше… ненамного. Де’Шантоне неплохо понимал, что его флагман еще имеет какие-то шансы уцелеть. Все же крейсер «Турвиль», на котором он шел, относился к переходному классу. Чуть мощнее обычного тяжелого крейсера, но до линейного все же не дотягивал. Приличная защита давала ему возможность продержаться какое-то время даже в схватке с линейным крейсером. Правда, без шансов победить. Остальные же и вовсе были обречены.

Разумеется, Кеннинг не такой идиот, чтобы доводить до подобных раскладов. Эту мысль француз и озвучил, но Эйзенхауэр лишь отмахнулся:

– Уже довел. Мы приняли решение выступить с Империей единым фронтом. Иначе если вы победите, то навалитесь на нас. Поэтому, уж извини, сейчас у тебя не так много вариантов. Дать нам бой и погибнуть, бежать… или сдаться.

– Это не обсуждается.

– Ну как знаешь. А бежать ты уже не успеешь.

– Стоп, – вмешался О’Коннор. – Давайте вначале все же договорим. Подраться мы всегда успеем. Какие ваши условия?

– Да простые. Вам – статус военнопленных. Кто хочет, тот может пойти к нам на службу. К тебе, Стив, это точно относится.

– Почему?

– Мы с тобой с одной планеты, не забыл? И, по договоренности с Империей, она входит в нашу сферу влияния.

– Вначале надо победить.

– Победим. Итак, статус военнопленных, достойное содержание, никаких лагерей. Мне вас обманывать смысла нет, не забудьте, мы вместе и служили, и воевали.

– Пока ты не предал, – уточнил француз.

– Пока не предали меня. Вас подставили так же. Но продолжим. Все, что я озвучил, относится к экипажам кораблей. Ваши десантные силы – другой коленкор. Эта шваль мне не нужна…