Книга Тайна царского фаворита - Елена Хорватова

– Прежде чем ты, Кривицкий, успеешь разнести череп даме, я разнесу твой собственный! – рявкнул со своей стороны Салтыков. – Опусти револьвер, Борис! Ты, как никто, знаешь, что у меня-то рука не дрогнет!

И тут раздался совершенно спокойный голос Елены Сергеевны:

– Господа, перестаньте кричать! Вы меня совсем оглушили. Всегда лучше договориться спокойно.

От неожиданности все замолчали. Аня вспомнила, что Леля издавна применяет в минуту опасности подобную тактику – разговорить противника.

Пока враг занят беседой, он не настолько опасен, а выигранные минуты могут привести к спасению.

– Борис Владимирович, – светским тоном, словно речь шла о карточном споре, обратилась Леля к поручику. – По-моему, вы делаете глупость, и даже очень большую. Вы ведь до сих пор еще не совершили ничего особо преступного. Стоит ли начинать? Подумайте! Проникновение в дом, где вы ничего не украли, и запугивание женщин мнимыми призраками – не столь уж серьезные проступки, можно посчитать их просто шутками дурного тона…

– Ну на мысль о призраках вы с мадам Чигаревой сами меня навели – вольно же вам было считать меня привидением и бояться до потери сознания! – огрызнулся Кривицкий.

– Вот-вот, – радостно поддержала Елена Сергеевна. – В этом мы сами виноваты. А клад ведь вам не принадлежит! Это законное наследство Анны Афанасьевны.

– Законное наследство – это банковский вклад, переданный наследникам согласно завещанию. А клад – это клад, с ним уж как судьба распорядится. В чьи руки он попадет, тот ему и хозяин. И я считаю, представьте себе, что имею много больше прав на этот клад, чем Анна Афанасьевна!

– Это на каком же основании? – грозно спросил Салтыков.

– А на том, что мой отец – незаконнорожденный сын старого владельца этого имения, героического графа, лежащего под могильной плитой здесь, в парке… И по-хорошему, не только клад, но и все здесь должно быть моим!

Аня чуть не выронила из рук дубину – неужели дед изменял бабушке, презрев всю ее романтическую влюбленность? И даже имел на стороне сына? Быть не может! А если все-таки может?

– Граф откупился от матери своего незаконного сына деньгами и забыл о нем, – продолжал поручик. – Но правда есть! Есть правда на свете! Недолго граф после этого прожил, вернулся с Балкан в закрытом гробу… расплатился за грех. А мой отец всю жизнь жил с этой обидой. Когда законный наследник графа, батюшка Анны Афанасьевны, оказался на грани разорения, папа выкупил у него родовой дом в Петербурге.

– В Петрограде, – зачем-то поправила Леля.

Вообще, лишних слов было слишком много, и поэтому все происходящее стало казаться Ане кошмарным сном, где все действия тянутся бесконечно, без конца и без начала.

Не может же быть, чтобы люди и вправду вели такие долгие разговоры, целясь друг в друга из револьверов?

– В те времена столица еще именовалась Санкт-Петербургом, как надеюсь, будет еще именоваться и впредь, когда все позабудут о ее позорном переименовании, – огрызнулся Кривицкий. – Отцу важно было хоть так, но вернуться в дом своих предков. Семейная собственность перешла в его руки. А я еще ребенком, играя на чердаке среди старых вещей, нашел в дедовском бюро потайной ящик, а в нем бумаги, из которых следовало, что в подмосковном имении спрятан баснословный по богатству клад. Правда, проклятый старик не назвал точного места, где зарыл золото, но я все равно дал себе слово, что когда-нибудь найду сокровище предков. Мне помешала война. Но каково же было мое потрясение, когда я узнал, что мой фронтовой приятель Алешка Чигарев женат на наследнице графского имения, что он тоже откуда-то проведал о сокровищах и намеревается, как только обстоятельства позволят, провести в Привольном поиски клада! Я просто не мог с собой совладать!

– Так это ты убил Алексея выстрелом в спину? – выдавил Салтыков, причем его голос, и так глуховатый, был похож на скрежет старого железа…

– Ну этого, ты положим, никогда не докажешь! – визгливо заявил Кривицкий, нервно дернув плечом, отчего дуло его нагана так и заплясало у виска Лели, казавшейся, несмотря ни на что, спокойной, как мраморная Венера, торчавшая над прудом. – Не лезь в это дело, штабс-капитан! Я ничьей смерти не хочу, но вставать у меня на пути никому не советую, кровь меня не остановит!

– Меня тоже. И мне все труднее сдерживаться, чтобы не пустить тебе пулю в затылок, – глухо ответил Салтыков.

А в мозгу Ани прыгало только одно: вот он, поручик Кривицкий – человек, лишивший жизни Алешу. И теперь он снова целится в живого человека, в женщину, и грозится убить… Вот он, вот. И держит палец на спусковом крючке. Убийца!

Эти мысли кружили голову и мутили разум.

– А откуда же вы узнали, что мы нашли золото? И что промываем его здесь, в ручье? – продолжала Леля таким тоном, словно пока ей ничего особо интересного еще не сообщили и нужно продолжать расспросы в надежде хоть что-нибудь узнать.

– Село-с, сударыня, сельские нравы, – ответил Кривицкий, еще сильнее сжимая ее горло, чтобы говорить Леле стало не так уж удобно. – Зашел нынче в лавку за папиросами, а там кухарка Анны Афанасьевны языком мелет, что помелом машет. Клад, говорит, господа нашли, да с радости-то умом и тронулись. Одного офицерика в желтый дом свезли, а те, которые остались, сунули золото в мешок и в ручье вымачивают… Жаль, накануне я об этом еще не знал. Чего проще было бы – шлепнуть Анечку ночью тут у костерка, пока прочие господа были заняты отловом обезумевшего Степанчикова, вытащить мешок из воды, да и вся недолга… Ладно, мы слишком уж увлеклись беседой, а время идет. Анна Афанасьевна, господа слишком несговорчивы. Придется вам потрудиться и извлечь мешок из ручья, раз уж вы за каким-то дьяволом его туда засунули. Шевелитесь, мадам, или я сию же секунду устрою из вашей подруги кровавую котлету. Вы не видели, как мозги разлетаются из пробитого черепа? Поверьте, зрелище будет не из приятных. И плевать, если благородные господа кинутся мстить в поздний след, мне тоже терять особенно нечего! А без золота я не уйду, я слишком долго о нем мечтал, а к вам оно попало случайно…

В этот момент Михаил Павлович, не совладав с собой, нечаянно выронил плясавший в его руке браунинг и нагнулся, чтобы поднять оружие. Кривицкий сосредоточил все внимание на Хорватове, ожидая какогото подвоха от его действий.

– Проклятый убийца! – закричала вдруг очнувшаяся Аня, до конца осознавшая все сказанное Кривицким, и неожиданно для всех, даже для самой себя, с размаху опустила дубину на его голову. Падая, Кривицкий непроизвольно взмахнул руками. Елена Сергеевна, почувствовав, что хватка на ее шее ослабела, исхитрилась не только отвести руку с револьвером от своего виска, но и впилась в кисть поручика зубами.

Рухнув на землю, поручик потянул Лелю за собой, но рядом с ними тут же упал Салтыков, старавшийся одновременно отнять у Кривицкого оружие и вырвать из его рук женщину. Грохнул выстрел, и в стороне от трех извивающихся тел рухнул на траву еще и Михаил Павлович.