Книга Парящая для дракона - Марина Эльденберт

Все, что в моей жизни происходит, происходит слишком быстро.

В частности, отношения с драконом, в которые я влетела как с ледяной горки в стену. То есть мне казалось, что в стену, а на самом деле… Я и хочу позволить себе что-то большее, и одновременно боюсь. Потому что не только Ландерстерг рядом с гипотетической невестой становится сам не свой, гипотетическая невеста рядом с ним тоже становится на себя не похожа.

Ну хорошо. Я это признала.

И что мне делать дальше?

Мы договорились, что он отвезет меня к отцу на время, пока будет в Айрлэнгер Харддарк, а во второй половине дня заберет, и мы вместе вернемся в резиденцию. Это все достаточно просто, если бы не одно «но».

Что дальше?

Судорожно вздохнув, достаю телефон и пишу сначала Рин: «Спасибо, подруга», потом Эльде: «Со мной все в порядке».

Рин предсказуемо отвечает первой: «Не за что, подруга. Набери, когда тебе надоест твой дракон».

Я пишу: «Мы сейчас не вместе», — и стираю.

Потому что Рин точно позвонит, а я к этому не готова. Точнее, может быть и готова, но то, что сейчас со мной происходит, мне нужно пережить самой. Пережить и принять решение, которое, в общем-то, необязательно принимать сейчас — до конца оговоренного месяца время еще есть. Время есть, но я не смогу продолжать в том же ключе. После всего, что было, просто не смогу.

Я боюсь упасть в этого дракона, как в обманчиво-неглубокий сугроб.

Такой, который под плотным снегом, на который ты наступаешь — и проваливаешься по колено. Правда, в моем случае это будет с головой. Я боюсь еще и потому, что Рин права: я никогда ничего подобного не чувствовала, ни с Мистом, ни по поводу мальчиков, на которых заглядывалась раньше. Ландерстерга нельзя сравнивать с кем-то из них, даже приблизительно, но я и не хочу его ни с кем сравнивать.

Он — это он.

И рядом с ним я становлюсь… совершенно непредсказуемой, назовем это так.

«Наберу», — отвечаю я.

«Только не через пару лет, а то я тебя забуду и заведу себе другую подругу».

Сообщение от Рин заставляет улыбнуться, а в следующую минуту в комнату уже входит отец. Склоняется надо мной и целует в макушку:

— Знала бы ты, как я за тебя испугался, — выдыхает, а после садится рядом и берет мои руки в свои. Он смотрит на меня так, как не смотрел уже очень давно — внимательно, словно пытаясь изучить каждую черточку моего лица. — Ну, рассказывай.

— Да нечего тут рассказывать. — Я сжимаю его руки. — Танцевала, упала, теперь все хорошо.

— Вот так просто?

— Вот так просто, — улыбаюсь я.

Какое-то время отец молчит, а потом произносит, негромко:

— Как же ты похожа на мать.

— Это хорошо или плохо?

— Это хорошо. Я так думаю. — Он раскрывает мои ладони вверх. — Она всегда была сильной. И удивительно светлой.

От его слов тоже становится светло, и я чуть подаюсь вперед.

— Пап, почему ты женился на Ингрид?

Отец приподнимает брови.

— Это слишком серьезный вопрос, Лаура.

— Ну если ты отменил ради меня встречи с клиентами, значит, время у тебя есть.

Он улыбается:

— Почему ты спрашиваешь?

Потому что сейчас я хочу принять, кажется, самое важное решение в моей жизни.

Как и когда Ландерстерг стал самым важным решением в моей жизни, я упустила, но факт остается фактом.

— Мне нужно кое-что понять.

— Что же?

— Ты ее любишь?

Отец вздыхает.

— Когда я женился на Ингрид, я думал о том, что тебе нужна мать, но матерью тебе она так и не стала. Потом… потом родилась Сильви, и все как-то стало иначе.

— Иначе — это как?

— Мы стали семьей. По-настоящему. Не так, как с твоей матерью, но все же… сейчас я рад, что все случилось именно так.

— А если бы Ингрид грозило потерять мечту своей жизни, ты бы ей помог?

— Разумеется, — отвечает отец, а потом хмурится. — Погоди. Лаура, ты сейчас вообще о чем?

O ком.

— Я боюсь, что для Торна я буду как для тебя Ингрид, — отвечаю я. — Просто по-настоящему стану семьей, и все.

Я могу много еще сказать — о том, что я хочу, чтобы я для него тоже стала сугробом, и чтобы между нами было нечто гораздо большее, чем взаимное уважение и привязанность, но, по-моему, я и так уже слишком много сказала. Особенно для моего отца, который все это считает глупостями.

— Для Торна? — Отец улыбается, а потом качает головой. — С чего вдруг такие мысли, Лаура?

— С того, что у меня нет пламени, — отвечаю я. — Нет и никогда не будет.

— Пламя? — он хмыкнул. — Полагаю, об этом тебе лучше спросить самого… Торна.

Мне кажется, или надо мной слегка… подтрунивают? По-доброму так, то есть отцу, по-моему, очень понравилось, что я назвала Ландерстерга Торном. А я уже жалею, что вообще подняла эту тему, особенно с ним.

— Я спрашивала, — буркнула я.

— И что он сказал?

— Сказал, что это важно, но не жизненно необходимо.

Эти его слова я запомнила очень хорошо. Я вообще запоминаю очень хорошо все, что касается пламени. Если бы мне выдали учебник по огням, я бы его изучила вдоль и поперек, но для людей представлена своя кратенькая небольшая теория, введение в мир иртханов, вроде как. Не сказать, что совсем никакой информации, еще лет десять назад люди вообще знали о пламени только то, что оно есть, но…

— Тебе стоит поговорить об этом с ним, Лаура. Если это тебя волнует. — Сейчас отец серьезен, как никогда, и я ему искренне за это благодарна.

— О чем вы говорили? — Меняю тему, потому что полностью с ним согласна.

— О делах. На следующей неделе у меня вступление в должность.

— О… — Я почти про это забыла. — Поздравляю, пап!

— Поздравлять пока рано, — он смеется, — вот на следующей неделе устроим прием… Кстати, об Ингрид. Она уже знает, что собирается надеть?

Теперь смеюсь я.

— Нет. Кажется, она слишком увлеклась праздником в загородной резиденции. Хотя учитывая, что мы с ней неделю не разговаривали, возможно, у нее уже десять нарядов на все случаи жизни.

— Помирись с ней, Лаура. — Отец смотрит мне в глаза. — Мы все-гаки семья.

— Хорошо.

— Хорошо? — кажется, он удивлен тому, что я так легко согласилась.

— Хорошо. Мы действительно семья.

Отец подается ко мне и неожиданно меня обнимает.