Книга В плену отражения - Татьяна Рябинина

— Смотря что… или кого ты имеешь в виду. Дух или душа — где-то вместе с Маргарет. Кости в склепе в Пфорцхайме. А его отражение мучается от раны в Стэмфорде. То есть, не мучается, конечно. Ну, ты понял.

— Интересно, кто это его так?

— А ты как думаешь?

— Неужели Стоун? — не слишком удивился Тони.

— А кто ж еще? Но вот еще что. Что Стоун делал в Стэмфорде? У слуг в Скайхилле нет выходных дней. Их даже в деревню отпускают только по какой-то очень важной причине. А уж в город — и подавно. Разве что с поручением. Но с каким поручением могли отправить помощника повара — я еще там об этом подумала. Кто-то мог увидеть Мартина, передать в замок, что он вернулся. Может быть, это было вполне определенное поручение, а?

— Убить его?

— Пуркуа бы и не па? Это только дурочка Маргарет могла думать, что никто ни о чем не догадывается. Сначала она отказалась ехать в Лондон. Потом наглухо засела в своей комнате, откуда Элис постоянно выносит лохань. И варит на кухне кислое питье. Небось, весь запас сушеной вишни извела. А прачки?

— А что прачки? — не понял Тони.

— А то. У Миртл тысячу лет не было месячных. А кровь застирывают отдельно, в холодной воде. Если два месяца подряд такого белья не было, неужели никто из прачек этого не заметил?

— Черт возьми, Света! Еще как было! Я все простыни изгадил!

— Черт возьми, Тони! — злорадно хихикнула я. — Это ты изгадил, а не настоящая Маргарет. Твои загаженные простыни они даже не увидели.

— Ладно, допустим, — не стал спорить Тони. — Но почему тогда Хьюго или Роджер молчали? Делали вид, что ничего не знают?

— Во-первых, твердой уверенности не было, вот почему. Мало ли почему такое может случиться. В средние века это с женщинами часто бывало. Да и не в средние тоже. Особенно, если они тощие. Или психуют. Во-вторых, надеялись, что все само как-нибудь устроится. Мало ли. Выкидыш. Или все-таки дуром удастся замуж сплавить. Но Мартина на всякий случай решили убрать. Они ж не знали, кто он такой на самом деле. Если б знали, наверняка сэра Грегори отправили бы в сад, а Мартину поднесли бы ее на блюдечке с розовой ленточкой.

Вошла сестра Констанс, и я перебралась поближе к столу, на который она положила грязно-голубое яйцо. Погасив факел и поставив его в стойку, аббатиса подстелила на стол полотно и осторожно надбила скорлупу. Хижину освещали только огонь в очаге и тусклая масляная коптилка, но я теперь прекрасно видела и в темноте.

Осторожно отколупывая кусочек за кусочком, сестра Констанс полностью очистила содержимое яйца. В белой пленке бугрилось нечто размером с грейпфрут. Положив его в котелок, она надорвала пленку и легко сняла ее. В маслянистой голубой жидкости плавал лазурного цвета зародыш, свернувшийся, как броненосец в момент опасности. Я на расстоянии чувствовала его слабую пульсацию.

— Ведь он живой? — спросила я.

— Живой? — усмехнулась сестра Констанс. — Не более чем сестра Агнес. Живых здесь только трое, Светлана. Ты, я и твой муж. Хотя, нет. Я не совсем живая. Не живая, но и не мертвая. Так что не волнуйся за Джереми, ему не будет больно. К тому же, может, это и не Джереми вовсе, а его сестра.

— Но если он не настоящий, то как он может помочь Тони?

— Бог ты мой, Светлана! — застонала аббатиса. — Он настоящий. Как он может быть не настоящим?

— Я сойду с ума, — обреченно сказала я. — Я уже ничего не понимаю.

— Не сойдешь!

Сестра Констанс залила драконьего зародыша водой. Жидкость из яйца плавала на поверхности, как масло. Как только вода в котелке, подвешенном над огнем, начала нагреваться, я почувствовала странный, ни на что не похожий запах. И все же мне казалось, что когда-то я уже его ощущала. Может быть, во сне?

Нет, не во сне! Этот запах был в видении Маргарет, когда загадочный голос предлагал ей на выбор долгую жизнь или счастье в любви. Выжженная солнцем равнина, руины на горизонте, небо — такое же яркое, как астерикс… как глаза Маргарет… как чешуя дракона… Тогда я подумала, что это запах какого-то пустынного растения.

— Сестра Констанс, какая связь между кольцами и драконами? — спросила я.

— Откуда мне знать? — неожиданно сердито ответила она. — Мое кольцо не главное, и мне известно ровно столько, сколько положено, не более.

Я посмотрела на торчащую из-под ноги руку Маргарет с кольцом.

— Нет, — без слов поняла мои мысли сестра Констанс. — И не это. Главное — в Оверни. Двенадцатилучевая звезда в черном сапфире.

Я подумала, что она знает гораздо больше, чем говорит. Во всяком случае, Маргарет она точно не рассказывала, что в Оверни главное кольцо, и что сапфир в нем черный.

— Вам ничего не напоминает этот запах?

— Можно подумать, я каждый день варю драконьи яйца, — огрызнулась старуха. — Ничего.

«Неправда!» — подумала я, и она услышала.

— Послушай… — сестра Констанс поджала губы, и ее сморщенные, как печеное яблоко, щеки порозовели. — Я просто не хочу об этом вспоминать.

— Потому что это запах из видения, да? — не сдавалась я. — Из видения кольца? Вы же догадываетесь, что кольца и драконы действительно связаны?

— И что, если так?

— А вдруг этот суп из дракона освободит тело Маргарет не только от памяти ее жизни, но и от власти кольца?

— Девочка моя милая… — скрипуче рассмеялась сестра Констанс. — Если бы это было так, неужели бы я от него не освободилась?

И тут до меня, наконец, дошло.

— Зачем вы обманывали меня, сестра Констанс?

— Зачем? — переспросила она. — Хороший вопрос. Наверно, затем, чтобы не давать тебе ложную надежду.

— Выходит, вы не знаете, поможет ли это Тони?

— Не знаю. Могу только надеяться.

Она стояла у очага и помешивала драконий бульон деревянной ложкой, время от времени снимая пену.

— Ты так ничего и не рассказала, Светлана, — сказала она. — Что произошло с тобой, после того как ты ушла отсюда?

— Ничего я не буду рассказывать. Сначала вы. Как вы вообще узнали, что у драконьих зародышей такие свойства? Или это знают все хранительницы колец?

— Вряд ли. По крайней мере, мне никто не рассказывал.

— Тогда как?.. Постойте, постойте! Вы сами!.. Вот почему вы не такая, как Маргарет! Вот почему можете управлять своим телом! Вы-то говорили, это все из-за кольца, а на самом деле…

— Хорошо, хорошо, — сестра Констанс с досадой отложила ложку и села на сундук. — Только перестань трещать! Ты думаешь так громко, что у меня голова лопается. Когда я умерла в первый раз — по-настоящему умерла — и потом снова очутилась в Баклэнде, я уже знала все об Отражении. Откуда? Ниоткуда. Помнишь, я сказала тебе, что некоторые вещи просто знаешь? Как будто кто-то вложил мне в голову это знание в миг между смертью и новой жизнью. Жизнью в мертвом теле. Я знала, что оба мира-близнеца отражаются в зеркале вечности, и в этом Отражении мне предстоит жить снова и снова, пока не придет конец всему. Мой разум, моя душа были живы, но тело мертво. Или нет, оно просто не было живым. Понимаешь разницу? Пусть я могла думать самостоятельно, но тело повторяло мою прежнюю жизнь, не отступая ни в чем.