Книга Абсолютная альтернатива - Илья Те

Обнаруженный мной следующим утром на столике для отчетов по прессе телеграфный перевод из «Таймс» гласил:

«Террористический акт, проведенный пятого марта русской охранкой в Берлине и Вене, поражает своим варварством и жестокостью. Русские забыли о благородстве, а царь Николя, по всей видимости, подписывая приказ о кровавом убийстве родственников, каковыми приходятся ему семьи германского и австрийского Императоров, явил неслыханную дерзость, хладнокровие и полное отсутствие человечности. Ответственность за это кощунственное убийство открыто приняла на себя русская секретная служба, о чем заявлено в пресс-конференции, проведенной охранным отделением в Санкт-Петербурге. В то же самое время, в политическом смысле, оба взрыва приходятся как нельзя кстати, учитывая напряжение предстоящих военных кампаний. После терактов пятого марта династии Гогенцоллернов и австрийских Габсбургов фактически прекратили свое существование, а все заявленные наследники слишком далеки от правивших императорских домов и вряд ли смогут укротить ситуацию, учитывая жестокие условия военного противостояния.

Германию и Австрию в ближайшие дни ожидает ужасающий политический кризис…»

Аминь, сказал я, отшвыривая бумаги.

Господи, да будет наконец Мир!

Псалом 15

Девять лет потребовалось Петру Великому, чтобы Нарвских побежденных сделать Полтавскими победителями. Последний Верховный главнокомандующий императорской армии — император Николай Второй сделал ту же работу за полтора года.

Альфред Нокс, английский генерал, 1917 год реальной истории

Задолго до взрыва в Потсдамском бункере, уже к концу минувшего 1916 года, всем сколько-нибудь разумным людям Германии было понятно, что центральные державы неумолимо проигрывают войну. Непосредственные причины военного поражения можно было перечислять бесконечно: численный перевес противника, который к декабрю достигал уже соотношения пяти к трем, громадное превосходство его вооружения, проявлявшееся в обилии снарядов американского производства, отвратительное питание германского, австрийского и тем более турецкого солдата — все это спустя три года упорной войны делало Германию практически обреченной. Внутри страны невидимыми, но хваткими щупальцами стремительно расползался голод. Однако острая недостаточность продуктов питания или мыла, свечей или топлива касалась далеко не всех. И в этом крылась еще одна катастрофическая проблема: власть имущие, почитаемые зачинщиками войны, ели больше и лучше, а разница в положении различных слоев населения росла с ужасающей быстротой…

Военный министр фон Шейх, фантастическим кульбитом судьбы оказавшийся после смерти своего Императора и премьера Макса Баварского во главе нового, не утвержденного никем кабинета, судорожно подыскивал кандидатуру на германский престол. Сделать это оказалось достаточно затруднительно. Кандидатуры имелись — целых одиннадцать внуков погибшего императора, однако отдавать трон кому-то из малолеток, не имея поддержки генералитета, практически лишенного известных военных лидеров, казалось решением страшным. Внук мертвого императора Вильгельм Фридрих Франц Джозеф Христиан Олаф Прусский подходил на трон идеально, но изможденные массы народа, до отвращения наевшиеся войны от дедушки Вилли, не желали идти умирать за внука. И самое грозное — присяга старому монарху более не связывала войска. А дать новую — их надо было еще заставить…

Фон Бюлов, возглавивший осиротевший генштаб и срочно прибывший в Берлин из ненавидимой им Пикардии, действовал решительно и жестко. Предложив фон Шейху незамедлительно короновать нового императора и не надеясь на мирное соглашение с союзниками (последние неудачные переговоры завершились всего месяц назад), он объявил о войне до полной победы рейха и призвал германскую нацию к единению — что было, конечно, разумно. При отсутствии полноценного Императора, наспех собранное правительство словно сидело на поломанном стуле и остро нуждалось хотя бы в подобии военных побед. Знакомый с объективной ситуацией на сухопутных театрах, фон Бюлов отчетливо понимал, что попытка атаковать противника на фронтах только ускорит агонию смертельно раненного государства. А потому вцепился в последний шанс, до сих пор отвергаемый самим кайзером.

Командованию славного немецкого флота, который со времен Доггер-банки отсиживался в родных гаванях и из-за которого отчасти началось бессмысленное противостояние с англичанами, было приказано незамедлительно выводить в море, чтобы погибнуть или добиться самоубийственной миссией хотя бы минимальных преференций в будущих мирных переговорах. Один немецкий капитан заявил по поводу изданного приказа: я выстреляю свои 200 снарядов (больше нет), после чего, с высоко поднятым флагом, пойду ко дну. Если не потопят — взорву корабль, чтобы не достался островитянам. Во избежание мятежей матросам сообщили, что флот идет в демонстрационный поход. И вот это уже являлось со стороны фон Бюлова беспросветной глупостью.

Несмотря на все меры предосторожности, цель последней морской операции Кригсмарине оказалось невозможно утаить от тысячных экипажей линкоров. Догадки, обрывки слухов, революционная пропаганда, а главное — нарастающая ненависть к офицерам, ведущим людей на смерть, при крайне шатком положении верховной власти, толкнули мореманов на бунт.

Восстание вспыхнуло в Киле. Смешно — по той же причине, по которой русские моряки поднялись в Кронштадте, в прошлой версии времени. Три долгих года войны хваленые дредноуты Гогенцоллернов не участвовали в сражениях. Измученные бездельем и чтением «прогрессивной» литературы, активно публикуемой за счет средств иностранных разведок, и собственных пацифиствующих идиотов, бравые матросики, возмущенные не столько отправкой на смерть, сколько тем, что ими еще кто-то смеет командовать, принялись топить в мутных водах датского канала своих капитанов — с усердием, достойным лучшего применения.

Со смертью первого офицера события в обреченной Германии понеслись со скоростью пикирующего аэроплана.

Уже 24 марта 1917 года подпольная организация матросов-социалистов в Киле на захлебывающемся от восторга публичном митинге создала первый в Германской армии Совет матросских и солдатских депутатов.

25 марта Совет депутатов призывал обезумевших от безнаказанности моряков захватывать тюрьмы, чтобы освободить из них арестованных за три года товарищей и… расправляться при этом с охраной и полицейскими. Вместе с подобными кровавыми призывами над линкорами кайзера впервые в истории германского народа в небо взвились такие же кровавые, кумачово-алые революционные стяги.

26 марта, спустя ровно сутки после объявления о предстоящей коронации наследника Вильгельма Фридриха Христиана Третьего, на улицы Мюнхена и Берлина выплеснулись голодные демонстрации. Одиннадцатилетнего «императора» во избежание покушений тайно вывезли из столицы в Потсдам, окончательно оставив великую нацию на экстремальном повороте истории без головы — почти в буквальном смысле этого выражения. Демагогия подчиненной правительству прессы и патриотические лозунги мистическим образом не действовали на толпу в эти дни. Возможно, дело действительно заключалось в мистике, но возможно — в обычной психологии масс, которых некая сила три года сдерживала, а потом внезапно спустила с короткого поводка.