Книга Общество и хозяйство в Римской империи. В 2 томах. Том 1 - Михаил Ростовцев

Одновременно с этой тенденцией, насаждающей принудительную систему хозяйствования, происходило введение тщательно разработанной, продуманной до мельчайших деталей изощреннейшей системы налогов, охватывающей все стороны экономической жизни. Эта система основывалась на практике восточных монархий, но отличалась гораздо большим совершенством как в изобретении новых объектов налогообложения, так и в методах собирания платежей. Налоговый гнет, который лег на плечи населения эллинистического мира, был очень тяжел. Для туземной части населения он еще усугублялся постоянно применяемой древней системой принудительных работ, своего рода барщины. Изобретательные греческие умы, разработавшие совершенную налоговую систему, успешно потрудились и в этой области, так что принудительные работы со временем превратились в постоянную позицию в длинном списке повинностей, которые налагались на подданных эллинистических монархов по отношению к царю и государству, опутывая их словно цепями.

Меньше всех от политики огосударствления и изощренной финансовой практики эллинистических царей восточных стран страдали новые поселенцы — как правило, греки или эллинизированные азийцы. Они умели уклоняться от этих обязанностей или сваливать их на плечи коренного населения; и цари действительно пользовались в большинстве случаев переселенцами как орудием для угнетения местного населения, отдавая им на откуп сбор налогов, ставя в надзиратели над работниками, раздавая им государственные концессии в торговле и промышленности, а также назначая управляющими крупных земельных владений.

Пагубная экономическая система эллинистических государств вызывала все нарастающее недовольство среди широких масс местного населения. Так, коренное население Египта начиная с конца III в. неоднократно восставало против своих угнетателей. Предводителями этих восстаний обычно становились местные жрецы. Их окончательной целью было изгнание пришельцев, включая самих царей, т. е. та же цель, за которую египтяне боролись, и зачастую успешно, во времена ассирийского и персидского владычества. Восстания вынуждали царей увеличивать свое наемное войско, предоставлять пришлым угнетателям все новые привилегии и все более увеличивать бремя налогов и принудительных работ. Противоположный метод, к которому время от времени пытались прибегать Птолемеи и который заключался в том, чтобы делать уступки местному населению, только увеличивал зло, укрепляя убеждение жителей в том, что правительство слишком слабо, чтобы провести в жизнь их требования. Такой ход событий препятствовал превращению эллинистических монархий в национальные государства. За немногими исключениями они так и остались тем, чем были первоначально, — военными деспотиями, царящими над порабощенным населением и опирающимися на наемное войско.[33]

Вследствие этих причин культура эллинистического периода так и не стала греко-восточной, оставаясь почти целиком культурой чисто греческой с некоторой примесью восточных элементов. Новой чертой греческой культуры эллинистического периода был ее космополитический, а не греко-восточный характер. Это облегчило ее проникновение в различные новые национальные государства, возникавшие на Востоке и Западе. Однако на Востоке ни в одном из новых государств — Парфии, Бактрии, Индии, Армении и т. д. — не произошло глубокого проникновения греческой культуры. Греческие формы и греческие идеи образовали лишь тонкий поверхностный слой на глубинных пластах местной, чисто восточной культуры. Вдобавок греческое влияние на Востоке ограничивалось пределами городской культуры, распространялось только на высшие слои общества, совершенно не затронув народные массы. Среди западных наций — италиков, кельтов, иберов и фракийцев — греческая культура глубже проникла в толщу народной жизни. Но и здесь она осталась верна своей исконной природе, повсюду сохраняя характер культуры городов и городского населения. Таким образом, эллинистическая культура представляет собой лишь новый исторический этап развития греческой городской культуры. То же самое наблюдалось в эллинистических монархиях — в Малой Азии, Сирии, Египте и на Черноморском побережье; там греческая культура нигде не затронула сельское население, которое по-прежнему хранило приверженность старым обычаям и вере предков.

Спорадическое вмешательство римлян в политические дела цивилизованного мира, начиная с периода Пунийских войн, не могло поправить сложившееся положение.[34] Напротив, оно лишь осложняло дело и даже дало толчок к развитию разрушительных элементов. В интересах растущей римской республики было не допустить появления на Востоке сильного политического образования, которое представляло бы угрозу для римского государства. Чем больше там происходило волнений, тем было лучше. Чем больше становилось число независимых государств, тем выгодней это было Риму, и чем сложнее складывалось положение внутри этих стран, тем скорее Рим мог надеяться подчинить их своему контролю и занять на Востоке господствующее положение. Независимость греческих городов, прокламированная после первой — иногда называемой также второй — Македонской войны и распространившаяся в период перед началом, во время и после окончания первой Сирийской войны на греческие города Малой Азии, привела к тому, что их внутренние дела пришли почти в безнадежное расстройство. Экономика малоазийских греческих городов переживала спад, подобный тому, который все сильнее ощущался в городах коренной Греции. С другой стороны, римская угроза еще больше подталкивала наиболее крупные эллинистические монархии к тому, чтобы увеличивать и укреплять свои вооруженные силы, что, в свою очередь, оказывало негативное влияние на экономику самых богатых стран Ближнего Востока, препятствуя ее здоровому развитию. Однако эллинистические монархии, за исключением Македонии, не объединялись, чтобы выступить против Рима соединенными силами, а изматывали друг друга не-прекращающейся яростной междоусобной борьбой, в которой Рим оказывал поддержку мелким государствам в их стремлении сломить мощь крупных противников, в первую очередь Македонии, Сирии и Египта.