Книга Таблетки от жадности - Светлана Алешина

– Понимаешь, Дима, тут такое дело… – заговорил он печально, даже как-то скорбно.

– Что случилось? – Лицо врача напряглось, струйка пота потекла по щеке, закапала на рубашку.

– Ты только не пугайся, – сказал вновь приехавший. – И лучше сядь…

– Да куда ж я сяду? – воскликнул Дмитрий Сергеевич раздраженно. – На асфальт, что ли? Ну же! Говорите, не томите!

– Звонили из дома…

– С моей мамой что-нибудь?

– Да… – начальник санитарного врача печально кивнул. – Ты только не нервничай! Соседи «Скорую» ей вызвали, та приехала вовремя, все сделали…

– Что, опять сердечный приступ?

– Да, похоже, что так.

– И где она сейчас? – пухлые щеки врача задрожали. – Ну же, вы только не молчите!

– Ты, Димка, пожалуйста, успокойся! – начальник заметно встревожился. – Все с ней в порядке. Эскулапы говорят, приступ миновал, успели ее откачать. Впрочем, я не знаю точно…

– Она сейчас дома?

– Конечно, дома! В больницу ее не стали брать.

Санитарный врач нервно вздохнул, стал вытирать платком блестевшие от пота лоб и лицо.

– Да что ж они мне сразу не позвонили-то? – воскликнул он нервно, вытащил из кармана мобильный телефон и стал было набирать какой-то номер, но начальник остановил его.

– Эх, вот это ты зря, – сказал он. – Мне сообщили, что твоей маме дали успокоительное и она только что уснула. А ты сейчас своим звонком только ее разбудишь.

– Да что ж они мне не позвонили-то? – с досадой повторил санитарный врач. – Могли бы сообщить сразу!

– Потому и не позвонили, – ответил начальник, – что знали: ты тут же разнервничаешься, все дела бросишь и помчишься домой.

– Да какие тут дела! Одно обжорство…

– Ну, что поделаешь, работа у нас такая! – начальник Дмитрия Сергеевича, однако, ухмыльнулся. – Твои соседи специально мне позвонили для того, чтобы я тебе лично это сказал, чтобы не по телефону, подготовил тебя, как мог… Уж извини, если не получилось!..

Санитарный врач стал нервно шарить по карманам, словно ища что-то. Вид у него был крайне взволнованный.

– Так, Константин Георгиевич! – сказал он решительно. – Мне сейчас нужно срочно домой. Я не могу оставлять маму одну в пустой квартире!

– А, ну ладно, поезжай! – сразу же согласился тот. – Пробы для анализа давай сюда, я их сам в лабораторию доставлю. Не беспокойся, все будет нормально. – И он удовлетворенно кивнул, засовывая чемоданчик с пробирками в салон своей машины. – Осторожнее на дороге, слышь, Димка? – крикнул он садящемуся за руль санитарному врачу. – Ты ведь, знаю, помчишься, как сумасшедший.

Так и оказалось. «Фольксваген» вдруг взревел мотором, сорвался с места и стремительно помчался по узкой ухабистой улочке, в конце которой маячил, мигая тремя своими огнями, светофор, обозначая перекресток. То, что произошло дальше, в тот момент показалось нам совершенно необъяснимым и непостижимым. Глядя вслед машине, мы ожидали, что она притормозит перед светофором, тем более что как раз загорелся красный свет, и справа выворачивал огромный грузовик «КамАЗ». Но красный «Фольксваген» продолжал ехать с прежней скоростью, только протяжно засигналил встречному грузовику.

Мне подумалось, что Дмитрий Сергеевич, спеша к своей больной матери, хочет, чтобы его пропустили, невзирая на то, что для водителя «КамАЗа» это при всем желании невозможно. Видя стремительно приближающийся «Фольксваген», тот в свою очередь яростно засигналил и резко затормозил. Но толку от этого не было никакого: машина санитарного врача на полной скорости врезалась прямо в два огромных колеса «КамАЗа». Оглушительный звук, казалось, потряс небо и землю.

На мгновение мы все точно окаменели. Потом, плохо понимая, что именно происходит, будто наблюдая события со стороны, я чувствовала, как ноги сами несут меня к месту дорожно-транспортного происшествия, видела, как спортивный Костя Шилов уже далеко впереди меня, как ленивый Павлик, пыхтя и отдуваясь, не отстает от него. Видела, как яростно и безуспешно дергает Костя переднюю заклинившую дверь, как Павлик открывает заднюю и они оба лезут внутрь покореженной машины, торопясь извлечь из нее тело водителя. Лицо санитарного врача было залито кровью, от вида ее у меня ноги сделались ватными, и я оперлась на руку подоспевшего Константина Георгиевича.

Однако, к нашему удивлению, лицо Дмитрия Сергеевича было совершенно спокойно, глаза мирно закрыты, будто он не видел и не предполагал приближения страшной опасности. Мне подумалось, что он просто ранен. Но повидавший виды, прошедший Афганистан Костя, склонившись над распростертым телом, покачал головой и, распрямляясь, сказал: – Он мертв, Ирина Анатольевна. Причем у меня такое ощущение, что сознание он потерял еще до самого столкновения…

И я почувствовала, как от ужаса все внутри меня холодеет и подкашиваются ноги.

Кажется, именно Константин Георгиевич по мобильнику вызвал «Скорую» и инспектора ГИБДД. Водитель «КамАЗа», пожилой худощавый мужчина, с сокрушенным видом ходил вокруг и, заглядывая каждому из нас в глаза, говорил, что он же на зеленый ехал и скорость была небольшая, но на него никто не обращал внимания.

Тот же Константин Георгиевич предложил разойтись всем посторонним, которых вдруг оказалось очень много, поскольку все работники ресторана, включая швейцара Николая, побросав свои дела, выбежали на улицу смотреть, что сталось с санитарным врачом, которого они только что кормили обедом. В качестве свидетелей, заявил Константин Георгиевич, достаточно присутствия его и Кости Шилова. Особенно женщинам нечего на всю эту кровищу смотреть. Я подумала, что он, пожалуй, прав, и вместе с Надеждой Андреевой и шеф-поваром мы отправились обратно в ресторан. Павлик следовал за нами. И только по пути к ресторану я поняла, что мое легкое летнее платье насквозь мокро от пота, хоть снимай да вешай сушить.

Оказавшись в здании, мы прошли в рабочий кабинет хозяйки «Олененка». Его окна выходили в небольшой тенистый дворик, там работал кондиционер, так что кабинет предложил нам островок приятной прохлады, что оказалось чрезвычайно кстати. Непонятно, как это до сих пор у меня не случилось теплового удара. Мы все не расселись, а буквально плюхнулись на мягкие диваны, машинально стали пить предложенные нам прохладительные напитки, почти не замечая их вкуса.

– Боже мой, какой кошмар! – проговорила наконец Надежда Алексеевна. – Как это страшно, только что был человек – и его уже нет…

Я рассеянно кивнула. Хотя шок от случившегося по-прежнему был велик, инстинкт разумного эгоизма и самосохранения уже работал, и я всерьез задумалась, как случившееся повлияет на меня. «А вред тут может быть немалый, – вдруг поняла я. – Что, если из-за потрясения вследствие гибели санитарного врача Андреева возьмет да и откажется участвовать вечером в программе? Где я теперь, за несколько часов до эфира, буду искать ей замену?» Поэтому я напряженно стала всматриваться в удрученные лица хозяйки ресторана и сидящей рядом с ней шеф-повара, пытаясь понять, насколько справедливы эти мои опасения.