Книга Надежда смертника - Дэвид Файнток

Когда проходил мимо Чанга, он взъерошить мне волосы Глупый старик, думает, будто мне мать.

Назавтра солнце светило тепло. Ветер нес пыль с той стороны, где, по словам Чанга, раньше быть мэйсы.

Днем на улицах не то что ночью. Вокруг ходят люди из разных племен, иногда даже забредают на чужую территорию. А все-таки нужно быть начеку: вдруг знают, кто пришить рока.

Миды живут в потайных укрытиях. Миды не любят жить верхние этажи, устраиваются в основном на первом или в подвале. Я огляделся, прежде чем войти. Никого не было.

Карло – главарь нашего укрытия. Я жду, когда он взглянет на меня. Он помягчел с тех пор, как я принес мзду, но иногда бывает не в духе. Карло молча кивнул мне. Значит, все в порядке.

Давным-давно моя мать перебраться в другое укрытие, оставить меня здесь. Ну да неважно, пока я не вырос, за мной присматривала Старшая Сестра. Я – настоящий мид, только нужно дождаться, чтоб вырезали метку мидов. Но сначала Карло должен сказать «хорошо», а он тянет резину, потому как разозлился. Рэб и Сви уже с меткой, а ведь я старше Рэба и нипочем не зареву, как Сви, когда ему вырезать метку племени.

Я глядеть в котел. Старшая Сестра мрачно смотреть: мол, только посмей! Я знаю, похлебку будем есть к вечеру, когда все соберутся. Ем днем – мое дело. Никого не интересует, если малышня весь день ходит голодная.

– Где тебя носило?

Я пожал плечами:

– У Чанга был.

Старшая Сестра внимательно смотрит на меня:

– Че ты там всю дорогу зависаешь?

– Не знаю.

– Как тебе мозги вправить, если ты всю дорогу болтаешься возле Старика? Хочешь стать наполовину верхним, как он?

Я засмеялся. Чанг не верхний!

– Он спит с тобой?

– Не.

Вообще это мысль. Нужно проверить, может, ему интересно. Тогда он мне даст мзду взамен. Ей это было по барабану.

– Все одно ему скоро каюк.

Сердце у меня екнуло, но я сказал равнодушно:

– Мы собираемся его пришить?

Если так, надо предупредить старикана.

Она посмотрела на меня как на психа:

– Вот еще! Просто старый.

Она нахмурилась, но продолжала помешивать в котле:

– Был уже стариком, когда я ходила в сосунках.

Не представляю себе улицу без Чанга. Надо спросить, как по его: долго ему осталось жить?

Старик Чанг всегда считать самым лучшим торгашом. Миды говорят, прежде он торговать даже лазеры – давным-давно, когда роки пробовали одержать верх. Товар у него самый разный: ножи, одежка, даже оконное стекло. Не представляю, где он все это достает.

– Эй, Пуук! – окликнула меня Старшая Сестра. – Помоги.

– А мзда? – Должна же она дать мне хоть что, раз помогаю.

Она угрожающе посмотрела на меня:

– Получишь мзду, дрянной мальчишка! Хочешь сегодня есть или нет?

– Ну чего? – Когда я говорю таким тоном, Чанг называет меня угрюмым.

– Кто приносит овощи в консервах? Помидоры и прочее?

– Не знаю.

Она пошарить под столом, достать оттуда ботинки – почти целые, всего одна дырочка сбоку.

– Иди обменяй.

– Я? – Мой голос как писк. Я покраснеть и говорю потише:

– То есть не сомневайся.

Я схватил ботинки, пока она не передумала. Мена – это работа взрослых мидов, а она меня просит. Я раздулся от гордости.

– Не вздумай отдавать ни за две, ни за три консервы, – предупредить она.

– Не учи Пуука, как торговаться, – пренебрежительно ответил я ей. Я уже соображаю, как буду прочесывать улицы, чтоб найти кого с кучей консервов. С нижним, у кого всего пара консервов, чего и разговаривать. Если не отыщу достаточно консервов, пойду к Чангу, он поможет. С другой стороны, может, он снимет с меня кожу в обмен на консервы. Чанг хуже отморозок, чем нижние на улице.

4. Роберт

– Что скажешь, Робби?

Я выключил голографовидео и прищурился. Яркий солнечный свет, отражаясь от заваленного бумагами отцовского письменного стола, бил в глаза.

– Ты действительно гнешь свою линию.

– Ерунда, – отмахнулся он. – За тридцать лет политиканства я научился выступать так, чтобы добиваться своего. Кроме того, в моей речи нет ни слова не правды. Одно только возрастание стоимости земель оправдает…

Я вставил, пока его совсем не понесло:

– Только не нужно передо мной толкать речи.

– Разок и послушаешь, – проворчал отец. – Ну как тебе мое выступление?

– Отличная артподготовка, теперь дело за пехотой. Твои сторонники готовы к атаке?

– Конечно. – Он озабоченно задумался. – Вот бы убедить Ника примкнуть к нам. Я пытался, но он только все выспрашивает.

– Капитан никогда не согласится на публичные выступления.

– Может, обратится с письмами к кое-кому из наших друзей?

– Это возможно.

– Попроси его. – Он пододвинул ко мне телефон.

– А почему не ты?

– Он питает к тебе слабость, Робби. Я же для него всего лишь политик.

Я вздохнул. Даже после двадцати с лишним лет знакомства мне становилось не по себе от одной мысли – оказать давление на отставного Генерального секретаря ООН. После целого ряда трагических событий он привел домой космический корабль, став уже его капитаном. Более того, он сообщил о первой за всю историю человечества встрече с разумными существами неземного происхождения – рыбами, которые едва нас не уничтожили.

Второе космическое путешествие капитана Сифорта закончилось катастрофой, когда идиот адмирал бросил его на вышедшем из строя «Дерзком» с пассажирами, которых адмирал невзлюбил. Благодаря мужеству, твердости характера и силе воли Сифорт сумел дать бой рыбам и вернуться домой на неисправном корабле.

Он вновь отправился на планету Надежда, но оказался вовлеченным в заговор плантаторов. Совершенно больной, оставленный на ответственном посту представлять земную администрацию после отбытия всего космического флота, Сифорт сумел усмирить восстание. После этого он на шаттле отправился на орбитальную станцию уничтожать сотни рыб, которые начали набеги на планету. Сифорт считал при этом, что его поступок равнозначен измене и его повесят. Если бы на Земле за время его отсутствия не внесли поправку к закону, его бы отправили на скамью подсудимых, а не приветствовали как героя. Отец и один адмирал Военно-Космического Флота не дали ему уйти в отставку. Капитана назначили начальником Военно-Космической Академии, куда я поступил кадетом. Несколько месяцев спустя мне было позволено сопровождать его во время рокового полета на «Трафальгаре».