Книга Наощупь - Юлия Резник

— Нормально… Расскажи лучше, как проходят твои сборы!

— Мам… — он ничего не говорит. Между нами повисают непроизнесенные слова и тысячи километров. Я бы хотела его обнять. Моего маленького большого сына. Я бы так хотела его обнять…

— Я ужасно по тебе соскучилась, Данька… Ужасно!

— Я тоже, мама. Ты… ты держись, ладно? И… может, к черту его?! Ну, правда! Сколько можно?!

Сглатываю колючий ком в горле и зажмуриваю глаза. Я не одна… Я не хочу сломаться у посторонних на виду.

— Давай потом, ладно? — наконец выдавливаю из себя.

— Ладно, — вздыхает мое сокровище, — но ты подумай над тем, что я тебе сказал.

Бормочу что-то невнятное в трубку, и разговор постепенно сходит на нет. Откладываю телефон, отворачиваюсь к крошечному окну. Подумай… Над тем, чтобы бросить мужа. Данька, конечно же, намекает на это. Интересно, что бы он сказал, если бы знал, как дело обстоит на самом деле? Что бы он сказал, если бы знал, что это Саша бросает меня? Что это именно я из последних сил цепляюсь за убитый с особой жестокостью труп наших с ним отношений? Что это именно я, как последний маньяк, откапываю его из могилы? Перестал бы он меня уважать, как я уже себя уважать перестала?

— Таня…

— Да?

— Композиции готовы, ты сама их отвезешь в ресторан, или…

— Да, Оль, грузите в машину. Мне все равно еще нужно проследить за украшением зала шарами.

Скольжу взглядом по рядам аккуратных цветочных композиций, составленных в одинаковом стиле. Разница только в том, что для украшения столов выпускников использовались белые розы, а для родительских — темно-алые. Я очень люблю свое дело. Возможно, именно оно не дало мне свихнуться. Цветы — это всегда маленькая радость, а я могу ими любоваться, сколько будет душе угодно. Обычно мне это помогает отвлечься. Обычно… но не сегодня.

Встряхиваюсь, помогаю девочкам разместить цветы в огромном багажнике моей, возможно, не самой женской Toyota RAV4. Моя машина — подарок сына. Свой первый значимый гонорар он потратил на подарок мне. Вот так вот… Возможно, в этой жизни я все делала неправильно, но сыновья у меня получились чудесные! И, наверное, это с лихвой компенсирует все остальное.

В ресторане все под контролем. Сцену украшают гелиевыми шарами, все идет точно по графику. Я с облегчением выдыхаю. Мое время расписано буквально по минутам, и любая задержка некстати. Через полчаса меня ждут в салоне красоты. Я записана на прическу и макияж. На что я рассчитываю — толком сама не знаю. Просто не хочу подвести сына — убеждаю себя. Вряд ли все эти приготовления впечатлят моего мужа настолько, что он передумает от меня уходить. Вздрагиваю. И снова гоню прочь мысли об этом.

Спустя пару часов возвращаюсь домой. Красивая и еще более взвинченная, чем в начале дня.

— Ну, слава богу! Я думал, мне уже никто не поможет с этим чертовым платком!

— Не сердись… — улыбаюсь сыну и отвожу его руки от модного шейного платка, который тот пытается повязать, — отец еще не приехал?

— Нет! — бурчит сынок.

Если сравнивать с Данилом, Демид более гонористый и резкий. Пытаюсь понять, в чем дело на этот раз. Обычное волнение перед ответственным днем?

— Вот… Так гораздо лучше. Ну-ка. Посмотри.

Вместе мы поворачиваемся к зеркалу.

— Ну… Ничего вроде.

— Ага! Тебе сделали отличную укладку.

— Этот козлина сказал, что приедет прямо в школу… — выпалил сын, отворачиваясь.

— Демид! Ты… ты зачем так?

— А ты зачем?! К х*рам гони этого уёб…

— Демид! — одергиваю сына. Меня трясет, я пытаюсь взять себя в руки, но это нелегкая задача. Выдыхаю. — Так, давай договоримся… Сегодня у нас праздник! Мы не думаем о плохом и получаем удовольствие от происходящего. Все остальное решаем… Решаем завтра. Договорились? — смотрю требовательно в глаза сына, так похожие на мои. Он высокий, и мне приходится задирать голову. Удивительно, что наши с Сашкой дети вымахали такими. Ни он, ни я не отличаемся особым ростом.

Демид ничего не отвечает. Просто смотрит на меня как-то странно. А потом молча уходит в свою комнату. А я отправляюсь в свою. Мне нужно переодеться.

— Демид! Выдвигаемся через десять минут! — кричу я, извлекая из шкафа белое платье. У меня не было свадьбы. И, возможно, моя любовь к белым вечерним туалетам объясняется этим. Мой образ дополняют серебристые босоножки, маленький клатч и лихорадочный румянец на щеках.

Выдыхаю только тогда, когда Саша с опозданием появляется в дверях школьного актового зала. Как продержалась до этого — бог его знает. Затылок ломит от напряжения, и все свои усилия я концентрирую на том, чтобы не сорваться. Щеки сводит фальшивой улыбкой. Демида уже вызывают на сцену, когда его отец подходит к нам. Сын улыбается и нарочно задевает его плечом, прокладывая себе дорогу. Сашка плюхается в кресло рядом со мной, пронизывая меня злым, колючим взглядом. Делаю вид, что ничего не произошло. Я счастлива! Мой младший сын окончил школу с отличием. Мне есть, чем гордиться.

— Хорошо хоть этому мои мозги достались, — тихо-тихо комментирует происходящее муж, но я вздрагиваю так, будто бы он вдруг заорал во всю глотку. Саша знает, на что давить. По понятным причинам, я не имела возможности получить высшее образование, и всегда, когда муж хотел меня задеть — данный факт ставился мне в упрек. Я уже привыкла к этому. И сейчас моя болезненная реакция была вызвана вовсе не очередной попыткой меня унизить. Мне до слез стало обидно за старшего сына, которого Сашка… Не сказать, что не любил, нет… Просто… винил, наверное, так до конца и не простив, что моя беременность первенцем вынудила его значительно подкорректировать планы на жизнь. Будто бы это Данька был в том виноват! А не мы сами. Желание впиться в сытую морду Голубкина стало непреодолимым.

Праздничный вечер прошел для меня в каком-то угаре. Сама не знаю, как его пережила. На запланированную встречу рассвета меня уже не хватило. Препоручив Демида одной знакомой супружеской паре, жившей по соседству, я, сославшись на головную боль, пошла к машине.

— Подвезешь?

— Конечно, — покладисто соглашаюсь, разглядывая изрядно подвыпившего мужа. — Куда везти хоть? — не могу удержаться от колкости.

Тот зыркнул на меня и выплюнул зло:

— Домой. Вещи надо забрать!

— Какая необходимость уходить на ночь глядя? — тихо спрашиваю я, сжимая руль так сильно, что побелели костяшки пальцев.

— Большая! Меня, может, ждут!

Молчу в ответ. Иначе… не знаю! Сорвусь. Наделаю глупостей. По ступеням подъезда поднимаюсь, как на голгофу. Он уйдет. Уйдет прямо сейчас, и что тогда? Что я буду делать, как жить? Ради чего? Саша столько лет был центром моего притяжения, что без него я… просто уплыву в открытый космос. В чертов открытый космос. Стаскиваю надоевшие босоножки. Ноги гудят. Отрешенно рассматриваю лопнувшую мозоль на косточке большого пальца. Обхватив себя руками, закрываю пробоину в сердце.