Книга Свадьбы не будет - Анна и Сергей Литвиновы

А больше всего радовалась тому, что ей не надо работать.

Артур тоже нигде не служил.

Но оба были постоянно заняты. То кастинги, то съемки в рекламе – купальники, плавки, дезодоранты. Их постоянно звали на конкурсы. «Мистер и мисс фитнес». «Идеальное тело». Призы иногда оказывались стоящими – годовой запас белковых коктейлей или поездка в Турцию например. Абонементы в спортивные клубы им – ходячей рекламе здорового образа жизни – тоже доставались бесплатно.

Кристинка не скрывала, что ее абсолютно устраивает порхать вольной птичкой, бесконечно и бесплатно совершенствовать тело, ловить восхищенные взгляды. Откуда в семье берутся деньги, девушка не интересовалась. Когда Артуру приходилось на несколько дней уезжать, сцен ревности не устраивала и вопросов не задавала. Ибо из поездок он всегда привозил изрядную стопку купюр.

Но мужчина давно хотел сменить профессию. Ибо его дело было слишком, чрезвычайно, чрезмерно рискованно. Счастье, что до сих пор цел. Но не идти ведь в таксисты или на завод?

Он постоянно мониторил сеть, искал применение легальным талантам – своим и Кристины. И когда наконец увидел объявление, сердце екнуло. Сразу понял: конкурс «Свадьба навылет» – не просто шанс. Они в нем обязательно победят. А дальше – помимо кругосветки – придут и слава, и деньги. И появится возможность больше не ставить на карту все ради хлеба насущного.

* * *

Белый ворон. В детстве так дразнили, а сейчас, когда волосы поседели, нос заострился – стал на самом деле похож.

Николай всегда плевал на то, что о нем говорят. Мама с раннего детства внушила: «Собака лает – караван идет». Коля и шел куда считал нужным. Мальчишки прорывались в тогда еще полуподпольные секции карате, а он играл в шахматы. Одноклассники осваивали ролики со скейтбордами – Николай катался на пенсионерских беговых лыжах. Подростки яростно давили прыщи и бегали по свиданиям, а он ходил с мамой в консерваторию. Искренне считал: «Реквием» Моцарта даст ему куда больше, нежели чириканье какой-то девчонки.

Мама прожила до восьмидесяти восьми, и Коля всегда был при ней. Даже отдыхать вместе ездили. Почему нет, если оба любили архитектуру барокко, музей Прадо и термальные источники Италии?

Маменька – королевски прекрасная в своем эгоизме – жениться его не гнала, внуков не просила. Не скрывала: сын под боком ее устраивает. «Зачем тебе это ярмо? Пока жива, борщ я всегда сварю, а яичницу сварганить ты и сам умеешь». Вечера проводили интересно: сканворды, занимательные задачки, музыка, книги. Потребности (не слишком великие) Николай удовлетворял с замужней коллегой.

Когда мама умерла, пару месяцев казалось: он живет в пустоте. Тосковал, яростно колотил кулаком в стену, даже пил (хотя мама спиртное резко не одобряла). А потом пообвыкся. Книги ведь остались. И музыка. И сканворды. И зима наступила. Каждую субботу с воскресеньем Николай натягивал допотопный, но любимый спортивный костюм, брал старенькие, проверенные временем лыжи и отправлялся в парк Кусково. Знал его вдоль и поперек. Изредка, когда солнце и настроение под стать, выходил к людям – кружил вдоль бывшего имения графов Шереметевых. Но чаще на душе было мрачно – тогда катался по глухим, только им изъезженным тропкам-лыжням.

Там и встретил свою Василису. Морозным ветреным днем. Красна девица в ярко-розовой осенней курточке загребала легкими кроссовками глубокий снег и в голос рыдала.

В первую секунду Николай испугался: сумасшедшая. На улице минус двадцать, а она в рваных джинсах. И горло всем ветрам подставила – какой там шарф, куртка – и та не застегнута! Но развернуться и убежать не успел – девчонка завопила:

– Дяденька, стойте!

Николай никогда не любил сомнительных приключений. Но разглядел: нос и щеки у девчонки побелели, совсем ведь замерзнет. Неохотно двинулся в ее сторону.

Заблудшая – к нему, кричит дурниной:

– Где тут выход?

Не удержался, хмыкнул. Из машины, что ли, выбросили? Но снега кругом по пояс, и тропка следов – только ее, петляющая.

Проложил лыжню прямо к ногам девчонки, спросил строго:

– Как ты сюда попала?

Хлюпнула:

– Топиться шла.

– Чего? – опешил.

– Да тут, говорили, река есть. Не замерзает.

Опять засмеялся.

Девушка обиделась:

– Я точно знаю: есть! И вода там почти горячая, потому что в ней выбросы!

– Есть, – согласился Николай. – Только глубина реки – от силы полметра.

– Мне что, сейчас идти поглубже искать? – окрысилась девчонка.

– Нет… нет, конечно, – смутился.

Снял варежку, протянул:

– Щеки и нос разотри.

– Не, – помотала головой. – Больно.

– Надо, – почувствовал себя всесильным. – Терпи.

Минут пять растирал сам, на девчачий писк не обращал внимания. Наконец отпустил. Странница буркнула:

– Лучше бы коньячку дал согреться!

– Не употребляю.

– Ты на машине, что ли?

– Нет, на автобусе.

– На автобусе – с лыжами? – продолжала допрос.

– А что? У меня есть чехол. И ехать всего четыре остановки.

– Тяжелый случай, – проговорила красавица. И потребовала: – Куртку снимай. А то совсем погибну.

– Ты ведь и собиралась, – напомнил он.

– А теперь передумала, – отрезала девушка. Протянула ему ледяную лапку. – Давай знакомиться. Василиса.

– Николай, – взял эту лапку обеими руками, постарался хоть немного согреть.

– Но-но! – вырвалась. Приказала: – Давай, Николай, лыжню прокладывай, а я за тобой.

– И куда мы идем?

– К тебе, куда ж еще? Чаю-то хоть нальешь?

Говорок у девицы не московский, не шибко грамотный. И глаза ушлые. Но Николай почему-то сразу уверился: ампула с клофелином в ее кармане не лежит. Не похожа была Василиса на хищницу. Просто бедняга, глупышка.

Когда добрались домой, немедленно отправил гостью в ванну. Напутствовал:

– Набери очень горячую, чтобы еле терпеть могла.

Сбегал к шифоньеру, принес два чистых полотенца.

– А одеться во что? Штаны промокли… – Василиса с любопытством вертела головой, и Николай – впервые в жизни – устыдился спартанской своей квартиры. Они с мамой оба не любили излишеств. Никаких хрусталей, подушечек, рюшей. Зубная паста «Мятная», мыло дегтярное.

– Сейчас халат принесу.

Махровое чудовище ему подарили на работе. Николай подарок даже не распечатал – смешно, он, что ли, Обломов какой?

Разодрал целлофан (руки слегка дрожали). Халатище оказался пятьдесят шестого размера. Николай представил, как будет вынимать из груды зеленого плюша крошечное тело Василисы, и в низ живота ударило горячей волной.