Книга Жизнь и смерть ордена тамплиеров. 1120-1314 - Ален Демурже

Легко понять, что идея священной войны полностью укладывалась в концепцию крестового похода, хотя и не была ее единственным элементом.

Движение за мир Божий

Справедливая война или священная война были самой короткой дорогой к миру. Это лишь кажущийся парадокс. В Средние века мир мыслился прежде всего как поддержание угодного Богу порядка. По св. Августину, между справедливой войной и миром существует прочная связь:

Мы должны желать мира и вести войну лишь по необходимости, ибо не для того ищут мира, чтобы готовиться к войне, а воюют, чтобы обрести мир. Будем же потому миролюбивыми, даже сражаясь, чтобы с помощью победы привести тех, с кем вы воюете, к блаженному миру (письмо 305).[17]

Справедливая война, священная война и крестовый поход неотделимы от мира: священная война ведется во имя мира, и он может быть продолжительным только благодаря священной войне. Св. Бернард вполне логично применяет этот принцип к конкретным случаям: восстановить единство Церкви, при необходимости с помощью священной войны, означает свершить дело мира. И когда позднее, в 1147 г. на соборе в Везеле, он призывает к крестовому походу, то делает упор на мусульманской агрессии и тем самым на необходимости справедливой войны, которая позволит восстановить мир.

Это понятие мира применялось к реальным ситуациям общества, находившегося в самом разгаре перемен, общества, где царило насилие и произвол. Насилие возросло с развитием новой социальной категории — рыцарства. Около тысячного года рыцари — профессиональные конные воины — представляли собой смутьянов, разбойников, похитителей девиц и разорителей церковного имущества, не испытывавших никакого почтения к духовенству. Злодеяния именно этих замковых сеньоров — шателенов — из Иль-де-Франса необычайно красочно описал Сугерий, аббат монастыря Сен-Дени, в своей «Жизни Людовика VI Толстого».

При первых Капетингах, когда начался упадок королевской власти, уже ничто не сдерживало размах насилия. Будучи слишком слабым, король уже не справлялся со своей ролью верховного судьи, защитника бедных (под этим следует подразумевать всех тех, кто, вне зависимости от своего социального уровня, не мог защитить себя самостоятельно), вдов и сирот. В ситуации, когда незыблемым оставалось только право силы, Церковь пыталась компенсировать слабость королевской власти и унять насилие. Собираясь на соборы или епархиальные синоды, епископы возвещали мир Божий, призванный защитить некоторых людей (бедняков), обезопасить часть собственности (имения Церкви, орудия крестьянского труда), отдельные места (церкви, кладбища) от агрессивности рыцарей.

В течение XI в. Церковь пошла еще дальше и попыталась установить Божье перемирие. В рамках этого понятия она предписывала рыцарям воздерживаться от насилия в отдельные дни (по воскресеньям) и на время некоторых праздников (Пасха, Великий пост). Тем самым Церковь сама подливала масла в огонь, соглашаясь с тем, что за исключением этих святых дней рыцарь имел право заниматься своими привычными делами, в которых не было ничего невинного.

И в тот самый момент, когда Божье перемирие распространялось, особенно во Франции, Адальберон Ланский разработал свою знаменитую тройственную формулу организации общества: те, кто молятся, те, кто воюют, и те, кто работают. Совпадение по времени вовсе не было случайным: так рыцарь получал законное место в сотворенном Господом мире. Рыцарь мог служить Богу — при условии что его поведут по правильному пути, а он сам обуздает свои воинственные наклонности и направит их в русло добрых дел. Церковь, ради того чтобы довести до конца эту политику «возвращения» в свое лоно, была готова бороться против смутьянов, упорно нарушавших мир. К классическому отлучению от Церкви добавилась особая форма покаяния, адаптированная к условиям жизни рыцарей, — покаянное паломничество, которое, как мы увидим, стало одной из составляющих идеи крестовых походов. Наконец, в качестве последнего средства Церковь могла предпринять карательные меры против нарушителей спокойствия: справедливую войну под руководством духовенства и при участии светских князей, в первую очередь короля. Эта война призывала добрых на бой со злыми; под «добрыми» понимались рыцари, а также приходские общины во главе со священниками. У всего этого мирного ополчения была одна общая эмблема — крест.

Именно о такой операции, организованной, как и некоторые другие, для того, чтобы наказать Гуго де Пюизе за его злодеяния, рассказывает нам Сугерий. На дворе 1111 г., и чтобы расправиться с этим извергом, понадобилось прибегнуть к помощи короля: «Ведь так как ни короля всего, ни короля Франции он совсем не уважал, на благородную графиню Шартра и ее сына Тибо напал». Обращаясь к королю, они напомнили ему о том, что «церкви испытывают притеснения, неимущие подвергаются грабежам, вдовы и сироты становятся жертвами безбожного угнетения, одним словом, „землю святых“ и жителей этой земли терзает насилие». Объединенными силами граф и король осадили Гуго в его замке. При первом же штурме, оказавшемся безрезультатным, королевское войско было разбито…

«И уже руки ослабевшие и бессильные колени делали штурм едва тлеющим, когда сильная, даже всемогущая всемогущего Бога длань, такого и столь справедливого отмщения причиной себе назначить пожелала, когда от приходских общин этой земли подошли, их же лысого священника вдохновил Господь силой крепкого духа, которому вопреки человеческому представлению стало возможным то, что вооруженному графу и его людям оказалось невозможным».[18]

Людовику VI пришлось трижды начинать войну — в1111,1112 и 1118 гг. — чтобы расправиться с этим сеньором-грабителем. Потерпев поражение, Гуго отправился в паломничество на Святую землю, где и умер. Судя по всему, окончательно усмирить смутьянов в это время было непросто. Цель заключалась не только в наказании грешника — его нужно было еще обратить к вере, чтобы он послужил Христу. На этом спасительном пути, на котором рыцарь-разбойник превращался в рыцаря Христова (miles Christi), основополагающее значение имела деятельность сторонников григорианской реформы.

Рыцарь Христов

Как мы уже говорили, целью григорианской реформы было освобождение Церкви от засилья мирян. Говоря более прозаическим языком, это означало еще и необходимость обеспечить материальный перевес Церкви. Для чего? А для чего же еще, как не для упрочения своей ведущей роли в обществе? Во время своей борьбы с императором Генрихом IV папа Григорий VII воплотил в жизнь идею, которую впервые сформулировал, когда угрожал отлучением от Церкви королю Франции Филиппу I: поднять мелкую знать — рыцарство — на бунт против дурного государя. Фактически папа санкционировал применение силы во имя войны — войны справедливой, поскольку она была призвана восстановить и защитить имущество Святого престола. Мирянам предлагалось послужить политическим интересам папства, объединившись в «воинство Христово» (militia Christi).[19]