Книга Завоевание Кавказа русскими. 1720-1860 - Джон Баддели

В 1596 году в Тифлис направились московские послы и возвратились оттуда лишь в 1599 году. Через пять лет царь Борис Годунов послал туда два войска из Казани и Астрахани, чтобы отомстить за нанесенное оскорбление, – но безрезультатно. Обещанная царю Александру помощь так и осталась обещанием, и в результате русские войска, к которым присоединились терские и гребенские казаки, были наголову разбиты.

Таким образом, дата первого появления русских на Тереке остается неясной. Однако вполне вероятно, что примерно в середине XVI века город Терки действительно был основан отрядом казаков или разбойников. Также вполне вероятно, что Шадрин привел еще один отряд вверх по Тереку к Акташу и Сунже и что от этих двух отрядов взяли свое начало современные терские и гребенские казаки. Совершенно очевидно, что последние были обнаружены английскими геологами Фитчем и Герольдом в 1628 году. В то время они жили у подножия горных массивов Чечни, но в 1685 году двинулись на север к Тереку. Тем временем знаменитый Стенька Разин в 1668 году атаковал Тарку, но его атака была отбита, и он направился на юг в Персию.

В 1707 году терские казаки потерпели поражение от Кублая, а пять лет спустя знаменитый генерал-адмирал Апраксин, вернувшись из весьма успешного похода против западных племен, обнаружил их поселения на правом берегу Терека и вынудил их пересечь реку и основать свои станицы и на левом берегу реки. Они должны были охранять реку от любых пришельцев как верные слуги царя.

Апраксин от имени Петра дал каждому казаку рубль, а всей общине (или Казачьему кругу) почетный знак чести, который хранится до сих пор вместе с различными трофеями, включая знамя царя Алексея Михайловича (1645–1675). Появление этого знамени в коллекции казаков окутано завесой тайны.

В 1716–1717 годах гребенцы, которые, судя по всему, находились во вполне дружеских отношениях со многими кумыкскими и кабардинскими князьями, «командировали» 800 человек в роковую для Петра Хивинскую экспедицию под командованием князя Бековича-Черкасского. Князь происходил из семьи, принявшей христианство и служившей России в течение многих и многих поколений. Из этих 800 человек только двое вернулись на берега Терека и рассказали о пережитом ими ужасе. Бекович-Черкасский погиб страшной смертью – с него живого содрали кожу, а чучело его еще долго висело над главными воротами Хивы.

Шесть лет спустя (в 1722 году) Петр сам возглавил поход на Кавказ и по возвращении, после взятия Дербента, основал на Сулаке крепость Святого Креста. Впоследствии (в 1735 году) эта крепость была оставлена русскими, а главной крепостью стал Кизляр, который, можно сказать, стал русской столицей Кавказа. Терские казаки вернулись в свои прежние поселения в нижнем течении Терека, а донские казаки и другие (всего 450 семей), которые ранее обосновались на берегах Сулака, заполнили пространство между ними и гребенскими казаками. Эти поселенцы стали называться терско-семейными казаками.

Среди терских казаков было много иностранцев, причем нехристиан. А вот гребенцы не признавали никого, кроме христиан или хотя бы тех, кто соглашался принять христианство. Их жены в основном были местными жительницами, преимущественно чеченками и кумычками. Именно благодаря этому у них было относительно передовое сельское хозяйство. Кстати, следует иметь в виду, что когда мы говорим о контактах между русскими и кавказцами, то это вовсе не был контакт между цивилизованным народом и дикарями. Казаки того времени, видимо, стояли на одном уровне развития с чеченцами и кумыками и, конечно, были на более низком уровне, чем адыги, в то время подданные кабардинских князей, и сами кабардинцы. «Кабарда служила для гребенских казаков своеобразной законодательницей мод, именно у кабардинцев они позаимствовали легкую военную экипировку, способ ведения войны, искусство джигитовки и т. д.». «Эти люди, – говорит М. Попко, – жили за счет своих соседей, переняв у них многие обычаи вместе с военными трофеями». Что касается домов, то здесь о русских избах не могло быть и речи. Их заменили типичные кабардинские жилища с открытой галереей и своеобразной внутренней планировкой и убранством. Все, что осталось от русской деревни, – это улица и печь. Русские телеги, кони-тяжеловозы и способ упряжи также остались в прошлом. Им на замену пришла двухколесная арба, запряженная волами. Кабардинцы в основном занимались сельским хозяйством, и вновь прибывшие были достаточно умны, чтобы перенять у них все, в чем те добились большого успеха. Однако виноделие и производство шелка – занятия, которые тоже были для русских в новинку, – скорее всего, были позаимствованы ими у кумыков. Эти виды деятельности до сих пор процветают, возможно благодаря любви казаков к выпивке, а их жен – к красивым вещам. Гребенские казачки известны своей красотой и свободными нравами. Кстати, их одежда носит полувосточный характер, да и в целом в них очень сильны кабардинские черты.

Среди менее привлекательных обычаев, заимствованных казаками у местного населения, был обычай перекладывать всю домашнюю и сельскохозяйственную работу на плечи женщин. Однако одинаковые причины порождают одинаковые результаты, и казаки, которые привыкли разбойничать и мародерствовать, просто не имели времени заниматься более мирными вещами, даже если и не считали эти занятия ниже своего достоинства. Они придерживались своей собственной формы правления: все вопросы, касающиеся благосостояния общества, решались на кругу, в котором имел право участвовать любой совершеннолетний казак. Круг был и законодательной, и исполнительной властью, он принимал законы и исполнял их; круг был судьей, присяжными и исполнителем. Круг избирал руководителей общины, начиная от атамана. Таким образом, все казаки составляли одно большое войско, и такая же структура распространялась на каждое отдельное поселение, городок или станицу в пределах их границ. Законом был обычай, передававшийся из поколения в поколение. Судя по всему, решение станичного круга могло быть обжаловано на широком кругу всей общины, но решение последнего было окончательным.

Организованные таким образом, казаки вели вольную и свободную жизнь и вместе со своими местными союзниками совершали набеги на другие племена, расширив границы своих поселений вплоть до Каспия[13]; однако наиболее частыми их жертвами становились кочевники – ногайские татары, остатки Золотой Орды.

Тем не менее они оставались верны религии своих славянских предков, и это было очень важно для будущего России. Ведь в конечном счете они и их завоевания должны были вернуться на родину, хотя глупое и недальновидное духовенство последней делало все, чтобы оттолкнуть казаков от России, углубляя пропасть между православными и гребенскими казаками из-за их старообрядчества – упрямой приверженности к двуперстному крещению и обычаю обходить вокруг алтаря «посолонь» (по кругу солнца). Так или иначе, эта ересь была столь ничтожной, что настоящие раскольники, бежавшие в пределы шамхала, отказывались признавать гребенских и терских казаков истинно верующими. В то же время епископы Астрахани, в чью епархию входили казаки, сначала закрывали глаза на оплошности новых членов своей паствы; и даже Петр, сурово преследовавший староверов, счел возможным оставить казаков в покое из-за незначительного числа и относительной «неважности» их ереси. Однако в середине XVIII века давление на них стало возрастать, и в 1768 году половина гребенских казаков отказались от старой веры, а к началу XIX века практически все они приняли православие в его официальном признанном варианте[14].