Книга Тяжелые бои на Восточном фронте - Эрвин Бартман

– Снимите одежду, завяжите ее в узел и поставьте у ног, – громко объявил офицер.

Публичное раздевание донага было для меня чем-то новым. Я почувствовал прилив крови к щекам, когда покосился на других потенциальных новобранцев, некоторые из которых все еще стояли в трусах.

– Повторяю: всю одежду – всю! – рявкнул унтершарфюрер. – И нечего пялиться друг на друга – здесь вам не конкурс красоты, черт вас побери! Вам отдан приказ, извольте выполнять!

Офицер покинул сцену и начал осмотр. Клянусь, я почти физически ощущал, как его глаза тщательно исследуют каждый дюйм моей голой плоти, когда он проходил у меня за спиной. Парень, стоявший рядом, слегка дернулся вперед.

Закончив осмотр, офицер объявил:

– Те из вас, кого похлопали по плечу, свободны и могут уйти. Не забудьте подстричься, прежде чем предпримете еще одну попытку.

Волна надежды и некоторого облегчения подняла мне настроение; выходит, я преодолел первый этап отбора и мог помечтать о том, что занудная работа в пекарне скоро закончится. Затем начался настоящий осмотр. Врач измерил окружность моей груди, спросил о перенесенных ранее болезнях и каждый ответ тщательно зафиксировал в своем журнале. Затем, все еще голый, я должен был оттянуть крайнюю плоть, чтобы дать возможность врачу обследовать мой член. Да уж, признаться, не такого осмотра я ожидал, когда прокручивал в голове предстоящий путь в «Лейбштандарт». Задавая бесконечные вопросы, офицер изучил все стороны моей жизни, чтобы удостовериться, что у меня нет связей с евреями.

– А почему вы хотите вступить в «Лейбштандарт»? – спросил он наконец.

– Потому что я – берлинец и высокого роста, – ответил я с юношеской наивностью.

В снежный январский день 1941 года пришло письмо из военного министерства. Мать наблюдала, как дрожащими пальцами я вскрыл коричневый конверт. Пока я читал, кровь отхлынула от моего лица. Я не мог скрыть своего разочарования.

– Что там пишут, Эрви?

– Люфтваффе, мама… зенитная артиллерия.

– Так это же хорошо, Эрви. Твой отец будет счастлив. Он очень волновался, думая, что тебя заберут в «Лейбштандарт». Их ведь всегда бросают в самое пекло боев.

Но я быстро оправился от разочарования и бросился к двери.

– Куда ты, Эрви?

– На призывной пункт, мама. Должно быть, произошла ошибка…

Добравшись до призывного пункта, я увидел, что в приемной полно народу. Я покорно занял место в медленно движущейся очереди. Дежурный офицер спросил меня о причине явки, и я рассказал ему всю историю с получением призывных документов из люфтваффе. А потом произошло нечто совершенно неожиданное. В кабинет вошел сам рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер, по сути, второй по популярности человек в Германии. Он остановился, обменявшись несколькими словами с людьми, стоявшими в очереди. К моему удивлению, он спросил, где я живу и хочу ли стать новобранцем «Лейбштандарта». Исполненный надежды, я не удержался и сбивчиво рассказал ему все, добавив, что в призывной комиссии меня, видимо, по ошибке записали в подразделение зенитной артиллерии.

– Хорошо, посмотрим, что можно сделать, – сказал он мне, прежде чем удалиться в соседний кабинет.

Я уже почти смирился с тем, что придется носить голубой мундир люфтваффе, когда Гиммлер вновь появился и направился прямиком ко мне.

– Не волнуйтесь. Скоро вас известят о принятом решении, – сказал рейхсфюрер.

В моей душе вновь загорелась надежда…

В феврале 1941 года поступили призывные документы из «Лейбштандарта». Я был вне себя от радости, понимая, что с проклятой пекарней скоро будет покончено и что с этого времени жизнь моя принимает куда более захватывающий оборот. Специальные радиовыпуски один за другим вещали о наших новых военных успехах. Что мне было терять? Я отчаянно пытался сыграть свою собственную небольшую роль в достижении «Endsieg», нашей окончательной и неизбежной победы…

Я чувствовал себя студентом, который только что получил заветное место в элитном университете, и в каждом моем шаге – несмотря на хмурое небо – играла весна, когда утром 1 мая 1941 года я шел по Финкенштейн-аллее. Я остановился на мгновение перед главными воротами к казармам, чтобы еще раз полюбоваться «Ewigen Rottenführer» (Вечными оберефрейторами). Приблизительно в 4 метра высотой, эти статуи производили внушительное впечатление. Я глубоко вдохнул, прежде пройти внутрь. Часовой у ворот коротко кивнул, как бы приветствуя меня в совершенно новом для меня мире. Направившись к сборному пункту, я присоединился к новобранцам, столпившимся перед четырьмя центральными столбами главного здания. Выше, на парапете, красовалась надпись: «ЛЕЙБШТАНДАРТ СС АДОЛЬФ ГИТЛЕР». Над парапетом высилась огромная статуя орла с наполовину распущенными крыльями. Орел, застывший в грозной позе, словно проверял, насколько силен ветер, и зорко осматривал свои владения. Теперь-то наконец я смог поверить, что мои дни в пекарне закончились, и вот-вот начнется мое превращение в солдата самого элитного формирования Германии.

Пока я с другими новичками томился в нетерпеливом ожидании, откуда ни возьмись появился солдат в бриджах для верховой езды. Единственный серебристый квадратик на темном «зеркале» его погона означал, что перед нами унтершарфюрер.

– Меня зовут Смеющийся Дьявол, – прокудахтал он, пошевелив перед лицом устрашающе длинными пальцами, словно дирижируя невидимым оркестром. – На сегодня я ваш дежурный унтер-офицер. Следуйте за мной.

Дежурный унтер-офицер препроводил нас в большой спортивный зал, где пахло свежим воском. В центре зала был боксерский ринг, а возле стен был разложен различный спортивный инвентарь. Почти час мы бродили вокруг, застенчиво поглядывая друг на друга. А потом Смеющийся Дьявол вернулся, чтобы проводить нас в столовую, где нас накормили бутербродами с колбасой. После еды мы возвратились в спортивный зал, где офицер объяснил нам правила поведения в казармах. Нам раздали одеяла, и внезапно прозвучала команда «Отбой». Я и еще две сотни других взволнованных юношей, явившихся в этот знаменательный для нас день на сборный пункт, улеглись прямо на полу. Но многие, в том числе и я, едва ли смогли сомкнуть глаза…

Ровно в 7:00 появился Смеющийся Дьявол, который показал нам, где находятся уборные.

– Всем побриться и тщательно привести в порядок ногти. Когда с мытьем будет покончено, вас распределят по взводам и казармам.

1-й взвод составляли самые высокие ребята, настоящие великаны, рост которых был не менее 190 сантиметров. С моими 186 сантиметрами я попал во 2-й из четырех взводов, расквартированных в блоке «Герман Геринг». Вообще, четыре взвода носили имена выдающихся деятелей рейха. В спальные помещения на верхнем этаже вели три лестницы. Подниматься наверх можно было по левой и средней лестницам, в то время как третья клетка служила только в качестве выхода. Это, объяснил Смеющийся Дьявол, сделано во избежание беспорядка, на случай внезапной команды немедленно покинуть казармы. В каждой комнате было по шесть сдвоенных коек. Между ними стояли металлические шкафчики.