Книга Моя малышка - Мэри Кубика

– Молодец, что отдохнула, – говорю я, глядя на следы от подушки на щеке и усталые карие глаза. – А вообще как дела?

– Нормально, – отвечает Зои, хватая с пола желтую тетрадь и прижимая к груди, будто животное детеныша.

– Как там миссис Питерс? Вышла на работу?

– Нет.

– Наверное, заболела, – предполагаю я. Эпидемия гриппа в этом году поздняя, но сильная. – Кто заменял? Опять вчерашняя зануда?

Зои кивает. Вот и весь ответ.

– Пойду готовить ужин, – произношу я, но Зои, к моему удивлению, говорит:

– Я уже поела.

– Да?..

– После школы проголодалась. Не знала, во сколько ты придешь, вот и решила не ждать.

– Правильно, – киваю я. – Чего поела?

– Жареного сыра, – отвечает Зои и для верности прибавляет: – Еще яблоко.

– Ладно…

Только сейчас замечаю, что до сих пор не сняла плащ и резиновые сапоги. Даже сумка все еще висит наискосок на плече. Оживившись, радостно достаю фильм и попкорн.

– Устроим сегодня киносеанс? – предлагаю дочке. – Только ты и я.

Зои молчит. Лицо равнодушное, в отличие от меня – ни следа веселой улыбки. Начинаю чувствовать себя глупо. Не успевает Зои открыть рот, а я уже заранее предвижу, какой будет ответ.

– Не могу… – произносит Зои. – Завтра контрольная по математике. Среднее значение, мода, медиана…

Роняю DVD с фильмом обратно в сумку. Девчачьим посиделкам у телевизора сегодня не бывать.

– Давай помогу готовиться, – предлагаю я.

– Не надо. Я уже карточки написала, буду заниматься по ним, – качает головой Зои и показывает упомянутые карточки в качестве доказательства.

Стараюсь не обижаться и не принимать отказ на свой счет. Когда мне было двенадцать… вернее, шестнадцать… или даже семнадцать… сама бы скорее зубы лечить пошла, чем провела вечер с мамой.

Киваю:

– Как хочешь.

Не успеваю выйти из комнаты, как Зои тихонько, точно мышка, подкрадывается к двери и запирается изнутри на замок.

Крис

Сидим в номере отеля – Генри, Том, Кэссиди и я. Номер мой. На телевизоре стоит наполовину опустевшая коробка из-под пиццы пепперони. Ура, наконец-то мясо! По полу раскиданы пустые банки из-под газировки – меню сегодня безалкогольное. Генри в ванной. Что-то долго не возвращается – по большой нужде, что ли, пошел? Том в углу разговаривает по телефону, зажав пальцем ухо, чтобы было лучше слышно. По моей кровати раскиданы листы с секторными диаграммами и гистограммами. Всюду стоят грязные тарелки – на столе, на полу. Тарелка Кэссиди на столике у стены. Пицца почти не тронута, рядом банка с диетической колой. Беру себе кусочек и запихиваю в рот. Кэссиди бросает на меня многозначительный взгляд. Пожимаю плечами и оправдываюсь:

– А что такого? Хайди в последнее время перешла на вегетарианское меню. Просто восполняю недостаток протеина.

– Сколько же тебе протеина надо? Целый «Нью-Йорк стрип стейк» сжевал, и все мало, – улыбаясь, поддразнивает Кэссиди.

Улыбка игривая. Кэссиди Надсен лет двадцать с чем-то, ближе к тридцати. Недавно получила диплом магистра бизнес-администрирования. В компании работает месяцев десять. Очень талантливая, просто поразительно, но, в отличие от многих «ботаников», ни внешностью, ни привычками «ботаника» не обладает, да и застенчивостью не отличается. Такие девушки могут с умным видом употреблять «страшные» слова вроде «фидуциарная обязанность» или «хеджирование», однако оставаться при этом сексапильными. Телосложение у Кэссиди типа «фонарный столб» – высокая, тонкая, а наверху, в зоне декольте, круглые сияющие шары, так и притягивающие взгляд.

– Вот и жена меня так же пилит. Думал, здесь отдохну.

Кэссиди пристроилась на краю кровати. Одета в юбку-карандаш и туфли на каблуках высотой сантиметров семь. Девушке с таким ростом каблуки носить вообще не обязательно, однако благодаря шпилькам соблазнительная фигура выглядит еще более эффектно. Кэссиди проводит руками по золотистым волосам. Стрижка у нее короткая, элегантный боб.

– Значит, я тебя пилю… Обидно слышать.

За окном зажигаются городские огни. Тяжелые шторы раздвинуты. Справа виднеется Трансамериканская пирамида, офисный небоскреб 555 на Калифорния-стрит и залив Сан-Франциско. Уже начало десятого. В соседнем номере громко работает телевизор. За стеной кто-то смотрит бейсбол. Отборочный матч. Беру с тарелки Кэссиди еще пепперони и слушаю. «Гиганты» ведут со счетом 3:2.

Генри выходит из ванной. Когда распахивается дверь, изо всех сил стараемся игнорировать вонь.

– Крис. – Генри протягивает мне телефон.

Интересно, мыл ли он руки? Не исключено, что весь разговор вел, восседая на унитазе. Изысканными манерами Генри не отличается. Замечаю, что ширинка у него расстегнута. При других обстоятельствах сказал бы, но теперь, когда из-за Генри провонял весь мой номер, решил промолчать.

– Тебя. Аарон Свиндлер.

Беру телефон. Той же рукой Генри хватает кусок пиццы. Аппетит сразу пропадает.

Аарон Свиндлер – наш потенциальный клиент, и ухо с ним надо держать востро. Стараюсь говорить своим самым располагающим тоном и направляюсь в угол тесного номера.

– Здравствуйте, мистер Свиндлер, – приветствую клиента я и, как и подобает, начинаю с маленькой светской беседы. – Хорошо сегодня играют «Гиганты»…

Хотя из-за стены уже доносятся негодующие вопли и свист. Похоже, «Гиганты» уже успели уступить лидерство.

Не всегда мечтал стать инвестиционным банкиром. В шесть лет, например, у меня было много высоких целей. Космонавт, баскетболист, парикмахер (тогда мне эта профессия казалась классной – что-то вроде хирурга, только для волос). А когда начал взрослеть, меня уже волновал не столько сам род занятий, сколько оплата. Начал мечтать о пентхаусе на Золотом побережье Калифорнии, шикарной спортивной машине, всеобщем уважении. Перебрал много профессий – юрист, врач, летчик, но ни одна не подходила. К тому времени, когда пора было поступать в колледж, я уже стал испытывать к деньгам такую любовь и нежность, что решил специализироваться на финансах. Тогда собственный выбор казался мне идеальным. Сидеть в аудитории среди других ребят с большими запросами, говорить о деньгах и только о них. Деньги, деньги, деньги.

Оглядываясь назад, понимаю, почему Хайди понравилась мне с первой же встречи. В отличие от остальных знакомых, составлявших мой круг общения, деньги ее не волновали совершенно. Наоборот, Хайди больше интересовали малоимущие – те, у кого денег нет. Я же старался попасть в избранное общество людей обеспеченных и привилегированных. Только и думал о том, у кого больше всех денег и как бы обогатиться самому.

Аарон Свиндлер долго и нудно рассуждает о производных финансовых инструментах, и тут в противоположном углу номера начинает звонить мой телефон. Мобильник лежит на кровати, на полосатом покрывале, рядом с Кэссиди. Сорокалетний холостяк Генри поворачивается на звук, но глядит не на телефон, а на длинные ноги Кэссиди в прозрачных колготках.