Книга О детском рисовании - Марина Озерова

– Игра «Волшебный мешочек». Взрослый держит перед ребенком непрозрачный мешочек с мелкими предметами. Ребенок должен ощупать предмет, назвать его и охарактеризовать (шершавый, гладкий, деревянный, округлый и тому подобное). Эту же игру можно проводить с предметами, лежащими в миске с песком.

– «Что бывает?» Взрослый предлагает ребенку вспомнить, какие ему известны предметы, обладающие определенным качеством (что бывает круглое, плоское, мягкое, желтое и так далее).

– «Назови пять». Нужно назвать пять предметов, которые больше заданного (стола, комода, слона), или пять предметов, похожих по форме на заданный.

– «Что на что похоже?» В эту игру можно играть где угодно. Скажем, поток мчащихся под мостом машин напоминает реку. Один и тот же предмет полезно представлять в разных образах. Взрослый может помогать ребенку находить новые ассоциации, чтобы пошатнуть устоявшиеся стереотипы вроде «дом похож на кубик».

Детский рисунок в науке

Детские рисунки не всегда считались достойными внимания взрослых. Более того, само понятие детства очень молодо – современные представления о возрастных категориях сложились примерно к XIX веку. Когда оно наконец было признано особым этапом развития личности, многие исследователи начали изучать детское рисование. Это связано прежде всего с появлением новой науки – детской психологии. Для изучения особенностей психологического развития ребенка ученые обратились к предметам детского творчества. До этого рисование рассматривалось строго как учебный предмет, было академическим, не допускающим в рисунках «детскости» и отклонений от заданных шаблонов и правил.

Одним из первых серьезных трудов о детском творчестве была книга «Искусство ребенка» итальянского искусствоведа Коррадо Риччи, изданная в 1887 году (в русском переводе – «Дети-художники», вышла в Москве в издательстве Саблина в 1911 году). Риччи открыл своеобразие детского творчества. Фактически он первый увидел в детских рисунках не жалкие неумелые каракули, а закономерные этапы развития, заметил некоторые общие для всех черты и предложил разграничивать два основных периода детского рисования: доизобразительный и собственно изобразительный. Ему же принадлежит революционное для педагогики того времени открытие – о том, что рисование детей основано не на сходстве с реальным объектом, а на представлении о нем самого автора.

Интерес к рисункам нашел отклик в трудах по детской психологии. Рисование в них стали связывать с особенностями развития различных психических функций. Об этом, в частности, писал Дж. Селли в своих «Очерках психологии детства», показывая сходство становления схематического рисунка и речи.

Теорию о взаимосвязи развития детского рисунка и речи поддержали многие исследователи. Например, Вильям Штерн соотносил «каракули» с лепетом ребенка и двусложными словами, называл первые рисунки детей «символами», а не изображением предметов («Психология раннего детства до шестилетнего возраста», 1922). В книге «Духовное развитие ребенка» (1918) немецкий психолог Карл Бюлер не только указывал на общие особенности развития речевой функции и детского творчества, но и подчеркивал влияние речи на рисование.

Благодаря возникшему интересу детское рисование наконец было принято как своеобразная деятельность, имеющая совершенно другие цели, нежели рисование взрослых. Из-за несоответствия детского рисунка «видимым» реалиям его стали рассматривать как форму игры. Этот подход описан в книге французского исследователя Жорж-Анри Люке «Детский рисунок» (1927).

Периодизацию стадий развития детского рисунка предложил Георг Кершенштейнер в книге «Развитие способности к рисованию» (1905, в русском переводе вышла в издательстве Сытина в 1914 году). Именно ее взял за основу российский психолог Лев Выготский[2], укоренивший эту версию в отечественной психологии. В нашей книге за основу принята периодизация стадий детского рисунка, составленная Анатолием Смирновым (Смирнов А. А. Психология ребенка и подростка. М., 1927). Обобщив несколько известных классификаций, он предложил различать пять основных стадий в развитии детского рисунка.

1. Лишенные смысла штрихи, или каракули. Это непроизвольные линии, нанесенные в хаотическом беспорядке.

2. Бесформенные изображения. Визуально они иногда неотличимы от рисунков первого этапа. Но теперь ребенок стремится найти в своем рисунке смысл.

3. Схематические изображения. В это время ребенок делает рисунки, построенные по определенным канонам (небо и земля в виде полосок на краях листа, отсутствие перспективы и реальных соотношений предметов).

4. Правдоподобные изображения, или «полусхемы». Предметы приобретают свой действительный размер и внешний вид, появляются попытки изобразить разные планы, найти верные соотношения размеров. Люди принимают разнообразные позы, вещи – положения.

5. Правильные изображения. Стадия характеризуется реалистичными рисунками с перспективой, объемом, светотенью.

Серьезные исследования детского рисунка повлияли на изменение отношения к творчеству ребенка и практически полностью изменили педагогическую концепцию того времени. Вместо заучивания академических шаблонов и оттачивания «правильной» техники детям позволили творить и экспериментировать. В начале XX века в Европе и США зародилось принципиально новое направление в обучении детей рисованию. Собственно, обучения в прежнем понимании уже не было – использовались игровые методы, большое внимание уделялось сенсорному опыту.

Освобождение детского творчества от школьной муштры началось в 1897 году, когда чешский педагог Франтишек Чижек открыл в Вене уникальную Школу детского искусства. Ее девиз – «никаких рамок, никаких правил» – позволял детям экспериментировать с художественными средствами, изобретать собственные техники и наконец-то не ориентироваться на «похожесть». Школа существовала до 1938 года, и основные ее идеи разлетелись по европейским и американским учебным заведениям.

Американский педагог Джон Дьюи внедрил методику свободного рисования в школах США, подчеркивая, что ребенок должен быть главным участником творческого процесса, а не способным копировальщиком образцов, созданных педагогом. Главный упор делался на освобождении творческой энергии ребенка, а цель обучения сместилась с получения результата на обеспечение ребенка средой для занятий творчеством.