Книга Федор Сологуб - Мария Савельева

И отрадное волненье Вдруг по телу пробежало! Это — радость избавленья, Смерть желанная настала.

Иногда наслоение перечисленных тем создает сочетания, курьезные для читателей, знающих творчество зрелого Сологуба. Сложно было бы угадать авторство следующей строфы, создается ощущение, что первые два стиха о крестьянке написал Некрасов, а еще два из озорства присочинил к ним «певец смерти» Сологуб:

Жнешь ты через силу В долгий жаркий день. Рада б лечь в могилу, Только б сон да лень.

Появляются в ранних стихотворениях Сологуба и другие его излюбленные мотивы: бережное любование чужим детством и как своего рода продолжение этой темы — любовь к фантастическим королевствам, сказкам, балладам, легендам. Их сюжеты оканчиваются еще не так эффектно, как в последующей сологубовской прозе и драматургии, но уже он любит рыцарскую эпоху и уже подбирает для своих героев необычные имена. В балладе «Ботфорты пажа Адельстана» барон раньше времени возвращается с охоты — и узнает, что баронесса изменила ему с пажом. Тогда он ворует оставленные под окном жены ботфорты юного Адельстана и набивает их крапивой — невинная забава в преддверии будущих сюжетов Сологуба. Впоследствии эта история отзовется в рассказе «Милый паж» (напечатанном в журнале «Весы» в 1906 году), пажа будут звать так же, но интрига будет разворачиваться оригинальнее: муж сам захочет быть обманутым, чтобы жена принесла ему наследника, а жена убьет любовника, пресытившись навязанными ей ласками, поскольку любовь не терпит принуждения.

Другой сюжет ранней поэзии Сологуба: в басурманском королевстве начался голод, только многоженец Зензивей не унывает.

Слух пронесся: Зензивей Будет есть своих детей.

Даже в классических своих текстах Сологуб потом не гнушался тем, чтобы создавать рифмы на основе им же выдуманных имен собственных:

Звезда Маир сияет надо мною, Звезда Маир, И озарен прекрасною звездою Далекий мир.

Земля Ойле плывет в волнах эфира, Земля Ойле, И ясен свет блистающий Маира На той земле.

Река Лигой в стране любви и мира, Река Лигой Колеблет тихо ясный лик Маира Своей волной.

Этим поэт утверждал, что Зензивей, Маир, Ойле, Лигой — настоящие, были всегда, задолго до рождения поэта, который рассказал нам о них.

Здесь же, в Крестцах, Тетерников начинает работу над первым своим романом «Тяжелые сны», смешивая сновидения, мечты, бред — и реальность провинциального учителя Логина. Автор ведет своего героя от полной апатии через преодоление себя, через отрицание моральных законов — к мечте о счастье. Похожий путь проходила и творческая манера Сологуба: от быта к звездам, от тяжелого недоумения и растерянности — к собственному художественному миру с особыми внутренними законами.

В этом романе, даже в конечном его варианте, еще мало было мистики, второго слоя реальности, преобладали быт и затаенные жалобы на собственную жизнь: «По утрам в будни Логин всегда бывал в мрачном настроении. Знал: придет в гимназию и встретит холодных, мертвых людей. Они равнодушно отбывают свою повинность, механически выполняют предписанное, словно куклы усовершенствованного устройства». Учительские нравы отражены во многих эпизодах этого текста. Одно из действующих лиц романа — бойкая восемнадцатилетняя девица Валя. После смерти отца ее из благодеяния устроили учительницей в сельскую школу, а она ворует горох и лазает по чужим заборам как живая иллюстрация мысли Тетерникова о незрелости юных учителей. Другой персонаж — выпускник учительской семинарии, сельчанин Почуев, который «переконфузился» из-за приезда исправника. Не учтя субординации, он первый протянул руку полицейскому чиновнику и был за это отстранен от должности. Еще один педагог в романе — молодой учитель Шестов, который сдал комнату своему товарищу, кутиле Молину, и оказался вовлеченным в скандал вокруг изнасилования девочки-прислуги…

Установлено, что историю с изнасилованием служанки Сологуб в подробностях позаимствовал из реальной жизни[7]. Семья писателя сдавала часть своей квартиры крестецкому учителю Алексею Петровичу Григорьеву. Очень скоро он начал вызывать недовольство Тетерниковых, навязчиво ухаживая за их прислугой. Девушке пришлось оставить этот дом, и хозяева наняли другую, четырнадцатилетнюю девицу. Новая работница пользовалась в городе дурной репутацией, но иной прислуги в Крестцах было не найти. Однажды ночью мать писателя Татьяна Семеновна услышала подозрительные звуки, зашла в комнату служанки и увидела ее постель запятнанной. На следующий день девочка обратилась в полицию, и Григорьев был арестован по обвинению в изнасиловании. Квартирная хозяйка Татьяна Семеновна дала показания против него, но по городу уже пошла дурная молва о самих Тетерниковых, в доме которых произошел прискорбный случай. Местные жители хорошо знали характер четырнадцатилетней прислуги. Ходили толки о том, что Тетерниковы специально подговорили ее соблазнить Григорьева, мстя за что-то своему жильцу.

Уже на следующий день в училище встретились учитель-инспектор Бальзаминов (прототип «Сосульки» Крикунова в «Тяжелых снах»), законоучитель Остроумов (прототип отца Андрея) и Федор Тетерников. На молодого учителя посыпались обвинения: как он допустил, чтобы его мать стала главной обвинительницей в скандальном процессе? Из уст священника он не ожидал услышать таких слов:

— Вы, содержа ее на свои средства, могли принудить ее не давать никаких показаний.

— Насиловать совесть старухи-матери я не могу, — отвечал молодой учитель.

— У вас давно была ненависть к Григорьеву, — не смутились начальники.

Очень похоже эта история описана в «Тяжелых снах». Автобиографическими чертами в романе наделены и юный, болезненно застенчивый, прекраснодушный Шестов, и раздвоенный, верящий и одновременно не верящий в свою деятельность Логин. Из-за множества плохо очерченных образов, второстепенных фигур, попыток автора замаскировать собственную биографию и свой строй мыслей характеры в этом романе получились нечеткими, ученически нарисованными, сюжетные линии разбегаются в разные стороны, зато это первое крупное произведение, завершенное начинающим писателем.

Дело Григорьева в конечном счете было замято, по сведениям Сологуба — за недостатком улик. Самого писателя в это время в Крестцах уже не было, он попросил о переводе. История с Григорьевым привела к полному разладу между Федором Тетерниковым и руководством городского училища, которое обвинило молодого учителя в грубости, невоспитанности, атеизме. Тетерников писал Латышеву, что оставил бы службу, если бы имел хоть какую-нибудь возможность заработка в Петербурге и если бы в его обязанности не входило содержание семьи. Но эти мечты разбивались о реальность. Место в Петербурге не появлялось. Таким образом, выход был только один — перевод по службе. Бывшие учителя Тетерникова пришли ему на помощь, и Сент-Илер нашел своему воспитаннику место в Великих Луках.