Книга Большие каникулы Мэгги Дарлинг - Джеймс Хавард Кунстлер

Я жил в кругу чудесных дней, Беспечных птах семья Была среди густых ветвей Блаженна, как и я.

Спроси у вод, моя слеза Влилась ли в их поток? И вздох мой бурная гроза Взяла ли в свой чертог?

Свонн спел этот куплет дважды и низко поклонился. Фисгармония наверху сыграла ритмичную коду, и наступила сверхъестественная тишина, а затем изумленные гости разразились аплодисментами, перешедшими в крики и свист. После этого Свонн растворился в восхищенной толпе. «Бездельники» заиграли «Девичью тропу», а Мэгги, изумленная пением не менее других, отправилась из танцевального зала на кухню.

6

Неожиданный удар

Нина с четырьмя своими помощницами уже вытерла столы и плиты. Пирамида пластиковых коробок и корзин, наполненных остатками пищи, все еще стояла на большом столе из струганой сосны, ожидая, когда ее уберут. Мэгги откупорила две бутылки «Вдовы Клико» и разлила шампанское в матовые стаканы аметистового цвета для коктейлей на всю кухонную команду.

— Все было совершенно великолепно, — сказала она Нине. — Я так горда вами. Всеми вами. Мэгги обняла Нину.

Двух бутылок хватило им ненадолго. Когда Мэгги вернулась к гостям, она была уже немного пьяна. Она не помнила, когда такое случалось с ней в последний раз. Должно быть, давно, еще в семидесятых, когда Никсон убрался в своем вертолете подобру-поздорову. На пути в танцевальный зал, в библиотеке, она натолкнулась на Эрла Вайса и Фредерика Свонна в компании с Эдом Пэрротом из «Парамаунт Пикчерс» и Антонио Зарриласом, набиравшим популярность продюсером, которому все прочили выдвижение на «Оскара» за фильм «Книга лунного света» с Джеком Николсоном. Мужчины, что было вполне очевидно, сплетничали. Но, завидев, что Мэгги идет к ним, сразу же прекратили это постыдное занятие. Вайс представил ее Свонну.

— Вы великолепны, — сказал Свонн ласковым голосом, с безупречной для театральных подмостков Мэйфэйр интонацией.

Мэгги попыталась представить, откуда он родом, и подумала, может быть ошибочно, что он из люмпенов откуда-нибудь из доков Центрального Лондона, из Саутарка. Она догадалась, что поскольку Свонн талантливый актер, да к тому же и лирический певец, то, скорее всего, разговор, прерванный ею, шел о возможном карьерном продвижении. Все время, пока Свонн говорил с ней, его глаза шарили по Мэгги, как пара шаловливых рук. У нее появилось странное ощущение, будто она стояла перед ним полностью обнаженной. Она даже дотронулась до края выреза платья, чтобы убедиться, что была одета.

— Вы пели ангельски, — сказала она. — Такая красивая песня. Мне раньше не приходилось ее слышать.

— А ведь это американская песня, вы знаете, — держа большие пальцы в карманах жилетки, сказал Свонн, задав сразу невероятный, но вполне очаровательный серьезный тон. — Возможно, это первое музыкальное произведение подлинно американского автора. Парень по имени Фрэнсис Хопкинс написал его в тысяча семьсот пятьдесят девятом году. Он был одним из тех, кто умел все. Он был художником, писателем, адвокатом, действительно разносторонним человеком. Вдобавок подписал вашу Декларацию о независимости, дерзкий негодник…

Так случилось, что Мэгги заметила что-то, двигавшееся на заднем плане. Это свойственно человеческому глазу даже в битком набитом помещении. Напротив библиотеки в коридоре, который вел в танцевальный зал, была туалетная комната, где Мэгги успокаивала себя во время приступа тревожности. Сейчас оттуда выходила молодая женщина в черном платье без бретелек, Лора Уилки, стоявшая между Чарльзом Даквортом и Кеннетом перед ужином. Лора Уилки тщательно закрыла за собой дверь, разгладила на себе платье и удалилась по коридору.

— …а слова, тем не менее, написаны английским поэтом Томасом Парнеллом, это из его «Любви и невинности»… — продолжал Свонн.

Тем временем в поле зрения Мэгги попал Люциус Милштейн. Он попробовал открыть дверь туалетной комнаты, но, подумав, что она закрыта, стал ждать рядом. Мэгги захотелось подойти и сказать ему, что там свободно, но вдруг дверь открылась. Оттуда появилась знакомая лысая голова, которая повернулась в сторону дальнего конца коридора, ведущего в танцевальный зал. Мэгги инстинктивно спряталась за Свонна, незаметно выглядывая из-за его крепкого плеча. Лысая голова повернулась к библиотеке, ее лицо оказалось лицом Кеннета. Потом он появился весь, поправил галстук и исчез из виду, направившись к танцевальному залу.

— …я собираю музыкальный антиквариат, — продолжал Свонн. — И мне хотелось бы записать альбом из произведений старых авторов когда-нибудь, но сдается мне, что Эрл скорее подпишет договор с певицей К. Д. Ланг на запись альбома голосов птиц. С вами, м-м-м, все в порядке, миссис Дарлинг?

Действительно, Мэгги побелела, и ее всю трясло.

— Все в порядке, — солгала она, — я просто только что вспомнила, что мне срочно нужно на кухню. Извините меня, господа.

Мэгги попятилась из библиотеки и неуверенной походкой стала пробираться в кухню, опираясь по пути на стулья, столы и стойки перил, как будто она была старухой, готовой в любой момент упасть. У нее кружилась голова. Ее мысли, казалось, затягиваются в водовороте в плотный, непрозрачный, кипящий соус, похожий на бешамель. Два юноши из Йеля и девушка из колледжа Сары Лоуренс курили и пили шампанское, сидя за большим столом. При появлении Мэгги они вскочили и смылись. Не обращая на них внимания, Мэгги вылила литр молока в соусницу, насыпала туда какао-порошка и сахара, брызнула ванильного экстракта и взбила все это до пены. Затем налила то, что получилось, в большой термос из нержавеющей стали, взяла две кружки, сняла холщовую куртку с крючка у двери и исчезла в темноте.

7

Снаружи на холоде

Легкий снег все еще падал, но ветер постепенно замирал, что делало темноту спокойной и тихой, похожей на смерть в ее самые умиротворяющие и поэтичные моменты. Снег укрыл землю сантиметров на пять, одев в белые одежды кусты тиса, росшие по обе стороны подъездной дорожки. Мэгги шла к западной лужайке, которая была спланирована как запасная автомобильная стоянка. Там стояли еще двое молодых людей из Йеля. Они были в теплых куртках с капюшонами, которыми, конечно же, их снабдила Мэгги. Согреваясь, они хлопали себя по бокам, стоически стараясь развеять беспредельную скуку порученного им задания.

— Я принесла вам попить теплого, — сказала она заботливо, наливая какао молодым людям в кружки, а себе в крышку от термоса.

— О боже, спасибо, да, спасибо мисс Дарлинг, — поблагодарили они.

— Как вас зовут?

— Я — Роджер, а это — Марк.

— Чем ты собираешься заниматься в жизни, Роджер?

— Международным законодательством.

— А ты, Марк?

— Обычным законодательством. Ну, понимаете. Буду адвокатом.

— Разводы?

— Конечно, а почему бы и нет? — Марк хихикнул. — Ух, этот горячий шоколад — чудесная штука.